Возрождение Феникса. Том 1
Шрифт:
Чувствую, что задыхаюсь. Пытаюсь отвести голову назад, чтобы вдохнуть воздуха. Не вышло. Крепко держат за затылок. Ощущаю, как пять пальцев впиваются в кожу под волосами. Одной рукой топит. Не дернуться. Представляю размеры бугая, способного на такое. Невольно пробивает нервный мандраж. Ни-чо-си, там монстр! Бронотавр, что ли? Кто еще одной лапой удержит такую двухметровую махину, как генетически улучшенный Евгениус, пускай и без силового доспеха? Куда он кстати делся?
Ладно, хватит гадать. Горло уже дерет, словно прокашлял раз сотню. В грудь будто вколотили ящик гвоздей.
Резко, тысячи раз отточенным движением, отвожу правый локоть назад.
Хрясь!
Даже сквозь воду слышу истошные визги боли. Хм, для бронотавра голосок слишком тонкий.
Пока обидчик отвлекается на свой сломанный нос, я вынимаю голову из воды и со свистом втягиваю ртом воздух. Жадно дышу. Мягкие волны наполняют легкие. Как говорит мой оружейник, обалденно! Как же, фазовиком мне между ребер, обалденно!
Разглядываю своих обидчиков. Какой там бронотавр! Мелкие, лет шестнадцати, наверно. Дрыщи. Это даже не Евгениусы, не генетически улучшенные сверхлюди. Обычные дети с ошалевшими лицами. Ну, у одного вместо носа теперь квашеная капуста. Только красная.
Тогда как же…? Оглядываю себя. Мда, сам-то не выше. Да еще в голову лезут странные выражения на местном, видимо эмоционально обрисовывающие ситуацию, в которую попал:
— Сука! Вашу ж мать! В жопу всё! Ушлёпок обдолбанный!
Дав волю языку, начинаю медленно подниматься. Вдруг правая нога подламывается, и я с грохотом падаю обратно на деревянный настил причала. Подпрыгнувший на месте костыль едва не угодил мне в голову. Жеваного болотопса за хвост! Я еще и инвалид?! Замечательно.
— Правильно, калека, лежи! — сипит паренек с разбитым носом. — Щас я тебя отпинаю, нищеброд!
Но сам ко мне не идет. Слишком занят — разбитый шнобель снова зажурчал. Пока паренек, задрав голову, пытается остановить кровь, я любуюсь лесным берегом и водяной гладью. Ведь даже встать не могу без костыля. Правда, калека.
Насладиться прекрасным долго не дают. Второй коротышка бросается на меня, но я ловкой подножкой скидываю парня в воду.
Плюх.
— А-а-а! — орет он, барахтаясь на мелководье и отбивая зубами танцевальную мелодию. Лицо мигом посинело, бедняга суматошными гребками поплыл к берегу. Да, водичка холодновата. Для нетрансформированных тел. Хотя солнце светит по-летнему, макушку даже пригревает. Видимо, на этой планете весна.
«Пятое мая» — всплывает из незнакомого отсека в моем сознании.
— Ваше Благородие! — с берега бежит какой-то мужик в деловом костюме.
«Родовой слуга» — подсказывает память моего реципиента. О! То, что надо. Сейчас меня и унесут от этих придурков.
— Прибей этого калеку! — визжит Разбитый нос.
Блин, рано обрадовался. Слуга-то не мой. Придется самому вставать и принимать еще один «бой».
Опираясь на локтевой костыль, поднимаюсь и готовлюсь дать отпор мужчине. Этот больше меня, плечи широкие, под рукавами пиджака бугрятся крупные мускулы. Крупные, конечно, относительно моих нынешних размеров.
Мужчина кидается вперед, целя кулаком мне в лобешник. Никакой гордости, никакого самоуважения. Обычный дворовый пес. Сказали бить покалеченного ребенка — бьет, не задумываясь. Что же, собакам — собачья порка.
Я будто бы облокачиваюсь на костыль, на самом деле, полностью встав на здоровую ногу. Когда слуга подскакивает, резко вскидываю костыль вверх. Железный наконечник в резиновом ободке врезается в челюсть «псу». Эффект рычага превращает мое маленькое усилие в мощный импульс. Кость вылетает из пазов сустава, и в голове сволочи наступает помутнение. Кулаки опускаются, стойка пропадает, сам он падает на доски причала.
Снова опираюсь на костыль.
— Бить инвалида?! — рычу я, поднимая здоровую ногу. — Позорище!
Моя туфля врезается ему в затылок. Так, чтобы вколотить лицом в доски. Мыча, слуга задергался. Я снова вбиваю подошвой изо всех сил. Прыскает кровь. На досках остается красный отпечаток лица.
— Учись быть достойным слугой. Это значит вовремя одернуть своего мелкого господина от позорного поступка. Понял? Быть слугой и быть послушной скотиной — не одно и то же.
Я снова вбиваю говнюка лицом в доски. Ничего, не помрет. Силенок в, теперь уже моей, тощей ноге на мизинец прежнего тела. Бью, бью, пока ушлепок не теряет сознание.
Господин Разбитый нос смотрит на меня с суеверным ужасом. Кровь перестала идти, и он смог опустить голову.
— Т-ты… как ты его уложил?
— Ах да, спасибо, что напомнил о себе, — благодарно улыбаюсь. — Ведь главного засранца я еще не наказал.
До него не сразу доходит. Первой же реакцией оказывается сбежать. Ноги резко дернулись назад, но парень сам себя обматерил за минутную слабость.
— Передумал драпать? — снова переношу тяжесть тела на здоровую ногу.
— Еще от калеки я не бегал, — презрительно сплевывает и бросается вперед.
Я завис в положении цапли, поэтому уклониться не вариант. Только долбануть костылем от души. Что и делаю.
Бах!
— А-а-а-а! — плечо паренька смещается в сторону. Как есть, сломал. Хм, странно.
Держась за поврежденную конечность, с истошным ором парень ползает по настилу. А я задумчиво усаживаюсь на спину слуги, давая отдохнуть покалеченной ноге. За пару минут небольшой драки мне стал понятен предел возможностей нового тела. И вот вопрос: как так? Сломать противника с одного удара мне сейчас невозможно. Полый костыль легкий. Значит, сила пришла извне. Может быть, жар-эфир? Нет, родную энергию почти не ощущаю, да и не задействовал я ее.
Чувствую, как внутри меня пульсируют девять точек. Три на голове, шесть на туловище. Что это за болотопсы еще? Какие-то чакры?
«Колодцы — подсказывает память реципиента. — Жива».
Всё интереснее и интереснее. Ладно, оставим местную энергию пока в покое. Ясно, что я в другом теле на примитивной планете. К тому же, варварской, раз здесь избивают детей-инвалидов. Жар-эфир практически не ощущается, словно планету отделили куполом от остального космоса. Значит, через Анреалиум мне не позвать помощь из дома. Чтобы открыть Океан душ, нужно улететь с планеты на космическом корабле. Либо разбить купол. Уверен, и для первого, и для второго необходимо возвыситься над большинством местных жителей. Вряд ли местные варвары доросли до постимпериусных технологий.