Возрождение Феникса. Том 1
Шрифт:
С воплем она уносится куда-то по коридору.
— Так-то я пошутил, балда, — произношу в пространство. Слишком офигел от услышанного.
— Эх, Сеня, прекращал бы ты морить наших девочек, — качает головой Тимофей. — Права Дося, не по-людски себя ведешь. Они же скоро аки кошки начнут выть под твоим окном.
Еще один заботливый. Сколько ж вас?
— Тимофей, и ты туда же? Ну, сам посуди, куда мне еще бабы? Тем более дома. Ладно, если бы раз в неделю ездить в город остудиться. А здешним хоть раз волю дай, тут же изведут. Нет уж. У меня школа,
— А чего же тогда и к нему не кинули «жука»? — Тимофей снова включает приемник. Тишина. Ни мата, ни грохота. Лишь помехи пшикают каждые несколько секунд.
— Ай, уже без разницы, — отмахиваюсь. — Некогда часами караулить. Все равно уволю его. Либо он ходячий косяк, либо предатель. Правда, если последнее, то по-хорошему надо его казнить за измену. Но все равно это успеется.
— Тут уж как решишь, Сеня, — не спорит Тимофей. — А насчет девочек я всё же потрещу с Тамарой, они нашей кулинарке во всем исповедуются. Про тебя тоже. Может, наши ласточки вовсе и не претендуют быть твоими подружками и зря ты боишься. Они ведь не гордые. Только и хотят, чтобы у тебя изредка тянулась рука приголубить хоть мимолетом.
— Твое право, — равнодушно отвечаю. — Говори с кем и о чем хочешь. Ты не крепостной, — бросаю взгляд на звездное небо над стеной усадьбы. — Только сначала свози-ка меня в город. Хочу глянуть на ночную жизнь Твери. Мама еще не вызывала тебя?
— Нет пока. Ох, не сидится тебе, — кряхтя, Тимофей встает со стула. — Ну поехали, гулена. Но учти, как только Елизавета Юрьевна звякнет, помчимся к ней.
Через десять минут «Волга» скользит по пустынным улицам вечернего города. Мимо проносится великолепие сверкающих огней. Хотя я не сильно поражен, всё же помпезные мегаполисы Постимпериуса самые красочные, самые выразительные. Но влажное мерцание домов создает достаточно расслабляющую атмосферу.
— Куда, Сень? — спрашивает Тимофей, сворачивая в центр. Он усмехается. — В бордель, может?
— Не сегодня, — я листаю в смартфоне афишу. — И не на этой машине. Я не хочу подставить свою мать. Что подумают о Елизавете, если увидят ее авто в подобном месте?
— Да, чё-то я взял лишка, — чешет голову слуга.
— Давай на выставку картин на Трехсвятской. — Моему внутреннему эстету захотелось наконец-то увидеть нечто прекрасное.
На выставку я иду один. Не потому что сноб и не хожу со слугами на публичные мероприятия, причина в другом:
— У-у-у, картины, — проворчал Тимофей. — Нет, чтобы в киношку, как нормальные люди. Сам шуруй, Сенька. Подремлю пока в машине.
Выставка почившего художника Краснова проходит на втором этаже крупного торгового центра. Для мероприятия использовали широкую галерею, втиснутую между витринами магазинов. Оплатив билет на кассе, я начинаю обход экспозиции. Внутри жарковато. Расстегиваю легкий пиджак цвета бычьей крови. А еще не забываю на людях постукивать тростью, это
Феникс внутри меня просто горланит от восторга, словно деревенский петух. Краснов, чертяга, умел писать, цепной меч мне в пузо!
Беру коктейль с подноса у проходящего мимо официантки.
— Молодой человек, этот смузи очень крепкий. Не советовала бы.
Оборачиваюсь на голос. Две юные дамочки в чёрных длинных платьях в обтяжку, с глубоким декольте и разрезом по бедру. Очень аппетитные красотки. Особенно шатенка с убранными в хитрую прическу волосами. Но и вторая тоже обладает вполне «вкусными» формами.
Приподнимаю бровь.
— Сударыни, как так? Он же безалкогольный, — спирт бы я почуял.
— Имбирь, — шатенка демонстративно высовывает язычок между пухлых губок. — Явно переборщили. Очень ядреный коктейль.
— Значит, и очень полезный, — отпиваю напиток через соломинку.
Девушки с любопытством изучают меня. Да и не только они. Благодаря магнетизму я привлекаю не меньше взглядов, чем экспозиция. Хотя женщин завлекло бы и одной моей симпатяжной внешностью. Еще и трость добавляет облику необычности.
Я представляюсь девушками, в ответ подруга шатенки улыбается:
— Людмила Гуднова, очень приятно.
Смотрю на шатенку, но та и не думает называть себя, а спрашивает:
— Арсений, просто любите картины или сами пишите?
— Когда-то писал, очень-очень давно, — улыбаюсь, игнорируя невежливость шатенки. Может, разозлилась, что пью оскорбленный ею коктейль? Кстати, на самом деле неплохой.
Девушка окидывает меня скептическим взглядом огромных озерных глаз:
— В детсадовском возрасте? Вряд ли те рисунки можно назвать картинами.
— Анфиса? — шокировано говорит ее подруга.
А, понятно. Магнетизм обратил эту красотку против меня. Что ж, такова участь Префектов. Зато враги всегда честны с нами.
— Те нельзя, поэтому речь о настоящих картинах, — равнодушно отвечаю и перевожу взгляд на пейзаж корабельной рощи.
— О, тогда сколько же полотен вы написали? — Уф, теперь она не отстанет от меня. Один мой вид раздражает ее, как быка красная тряпка.
— Около тридцати тысяч, — говорю как есть.
Хоть я и прославился как топовый воин Постимпериуса, но также проявил себя в живописи и скульптуре. Например, на «Крыльях Феникса», моем флагмане, целую галерею увешивали портреты капитанов Золотого Легиона. Каждый портрет писала моя рука.
Но «безымянная» Анфиса, конечно, воспринимает мои слова как насмешку. Она переглядывается с подругой.
— Люда, пожалуй, достаточно, пойдем. Мне еще надо встретить пару настоящих художников до встречи с бабушкой.
Людмила бросает тайный взгляд на меня.
— Анфиса, а я останусь с Арсением, хорошо?
— Фи, отойдем, — Анфиса хватает ее под руку и чуть ли не силой оттаскивает к дверям, у которых тихим голосом шипит: — Что с тобой? Этот школьник либо издевается над нами, либо лживый наглый хвастун.