Возрождение Феникса. Том 1

Володин Григорий Григорьевич

— Мама, прости, — ласково глажу по волосам. В то же время поражаюсь самому себе. Сыновьи инстинкты оказались очень сильны.

— Ничего, Сеня. Всё ведь правильно сказал. Взрослый ты у меня уже.

— Тогда почему плакала?

— Просто ты сейчас был так похож на своего отца, Сеня, — она тяжко вздыхает. — Сева почти так же говорил, когда…когда…

Но я уже догадался.

— Когда погубил наш род, — договариваю почти шепотом.

Секунда тишины.

— Да, — Елизавета зарывается лицом мне в плечо. — Прости, но это так.

— Извиняться нужно вовсе не тебе, а отцу, — крепче прижимаю к себе мать. — Но рассказать правду всё же нужно. Пора

бы уже. Что натворил Всеволод, мама?

Мы разжимаем объятия, я усаживаюсь напротив Елизаветы.

— Хорошо, Сеня, твоя правда, — соглашается она, подняв глаза к потолку. — Слушай же. Когда ты был маленьким, Всеволод полюбил еще одну женщину. Гнездову Ефросинью из Выборгских дворян, — в голосе матери звучит женская обида. Голубые глаза влажно блестят, уголки губ опадают. — К сожалению, Гнездова ответила ему взаимностью. Они оба были очень легкомысленны и разделили постель до брака, даже не уведомив о своих отношениях ни Беркутовых, ни Гнездовых. Тогда и проросло семя злого рока. Ибо так решил Сварог, что новая зазноба твоего отца забеременела. — Елизавета делает паузу и горько качает головой. — Но где-то в то же время глава рода Гнездовых обручил папину забаву с отпрыском герцога Миронова, главы Дома Мироновых. Вскоре вскрылось, что невесту великого герцога попортили. Беременность Ефросиньи от твоего отца стала известна общественности. Разразился скандал. Мироновы пылали страшным гневом и требовали огромнейшей виры с наших покровителей — князей Волконских. Те не соглашались. Казалось, не миновать войны между двумя Домами. Выборг чуть не пошел на Тверь. Но вмешался граф Дмитрий Долгоногий. Благодаря его посредничеству удалось сузить размах войны до двух родов. Гнездовы против Беркутовых. Таким образом, Гнездовым поручалось смыть позор с Мироновых. И они смыли. Нашей кровью. А мы…мы проиграли, — с трудом доканчивает Елизавета. — Потеряли практически весь род.

Она опускает голову. Беру женщину за руку, поглаживаю большим пальцем ее хрупкую ладонь.

— Поэтому, когда я узнала о тебе и Лизоблюдовой, то испугалась, — признается мать. — И честно, сынок, до сих пор боюсь. Боюсь этой Лизоблюдовой. Вдруг ты, как отец, необдуманно влюбишься, а Екатерина — женщина очень красивая, любому голову вскружит, особенно молодым мальчикам.

— Мама, Екатерина — роскошная женщина, — не отрицаю, отчего Елизавета со страхом сжимается. Я поднимаю с ее колена вторую руку и говорю твердо: — Но мое сердце отдано только тебе с Леной. Пока не обустрою вас, не собираюсь строить никаких долгих отношений. Я не Всеволод, я намного совершеннее. И я сделал Катю гендиром, чтобы она работала, как вол, а не нежилась в моей постели.

— Ох, Сеня, — радостно улыбается она, и новая слеза стекает по краешку голубых глаз. Но уже слеза счастья. — Я, конечно, безумно рада, но ты не забывай встречаться с девочками своего возраста. Не стригись в монахи!

— Постараюсь, — хмыкаю. Уж определись, женщина.

— Еще, сынок: сегодня вечером я улетаю в Москву. Проблемы с рестораном, шеф-повар уволился, надо нового искать, да и Лена долго уже одна, — она обеспокоенно смотрит. — Ты справишься сам с заводом.

— Да вот уже… — и я рассказываю про создание адаптируемой сигнализации за одну ночь и о том, как она уже обеспечивает безопасность экспонатов на выставке, находящейся под покровительством княгини.

Елизавета удивленно открывает рот и даже забывает о дворянском самоконтроле. Радостно, как девочка, хлопает в ладони и едва не подпрыгивает в кресле.

— Сеня! Сеня! Да ты предприниматель от

бога! Тебя сам Сварог отправил в наш род!

— Эх, если бы, — вздыхаю. Никакой не Сварог, Бемижар это, скотина. — Ладно, ма, мне же в школу надо, а я еще даже не завтракал.

— Точно- точно, — подхватывается она с места. — Сейчас Тамару кликну, пускай яичницу приготовит.

В дверях появляется Феня в белой рубахе и широком голубом сарафане, подобная яркой бабочке. Рыжая девушка выставляет вперед худенькие руки.

— Барыня, не надо тетю Тамару. Она сейчас лепит пельмени на заморозку. Я сама за молодым барином поухаживаю. Разрешите? — и смотрит жалобно как щенок в приюте.

— Да без разницы кто, Фень, — аж опешила мама. — Если тебе хочется, то конечно разрешаю.

— Тогда пять минут обожди, барин, — строго смотрит на меня служанка.

— Хоть двадцать, Феня, — машу рукой. Прогулял уже и так до фига, так что без разницы, еще уроком больше или меньше.

— Нет, всего пять мину-уточек! — выпевает Феня.

И девушка с довольным выражением лица, чуть ли не вприпрыжку, уносится на кухню. Мама вздыхает, глядя вслед голым белым ножкам без колготок:

— Совсем весна девке в голову ударила.

Завтрак, душ, переодевание занимают полчаса. В школу я приезжаю к трем последним урокам. Эх, Фалгор, Фалгор. Ладно, в конце концов не учиться же приехал. Это просто ворчит мой внутренний перфекционизм. К главному-то успел — к большой перемене, на которой мы со Степкой и двумя барышнями идем в столовую.

— Ты в школу ради тыквенного супа что ли ходишь? — фырчит Ира, наблюдая, как уплетаю оранжевый крем-суп. А мне все равно, пускай пыхтит как ежик. Так даже вкуснее. Ммм, объедение, это тебе не какой-то жеваный болотопс.

— Еще на тренировку, — усмехаюсь. — Завтра ж игра.

— Оу, тебя поставят на поле? Круто! — Алеся как всегда добродушна. — Тогда мы точно разорвем этих дебилов «кардиналов»! — Э-э-э, ну почти всегда. — И никакой Цезарь их не спасет.

— Что за Цезарь?

— Кмет, — надувает щеки барышня. — Как и ты, Арсений. Только он с доспехом, конечно. А Цезарем его зовут, потому что может выдавать несколько техник одновременно. А, ну еще он воздушник.

Вот даже как? Серьезный противник. Или нет. Чего гадать? Встретимся, узнаем.

— Алеся, приглашаю тебя на прием к Волконским в воскресенье. Ты согласна?

Обе девушки застывают с разными выражениями лица.

— Я-я?! — обомлевает Алеся.

— Она?! — выдает обиженным тоном Ира.

Неуместные реплики игнорирую. Ну что за поведение, ни в какие ворота. Вы дворянки или свинопаски? Учитесь выражать только необходимые эмоции.

— Я, кажется, вопрос задал.

— Конечно, согласна! — Алеся кивает несколько раз подряд. — Только потом скажи в чем пойдешь, чтобы подобрать образ. И, Арсений, откуда у тебя приглашение? На том приеме же далеко не все рода будут. Точнее все рода, но не все их члены. Узкий круг как бы, в основном старшие — главы и наследники.

— Мать князя, Галина Константиновна, выразила мне благодарность за то, что я поймал вора ее картин, и пригласила на прием.

— Поймал?! Вора?! — Новый всплеск удивления. На нас даже оглядываются из-за соседних столов. Замечаю любопытную мордашку Маши Свиридовой.

— Чудеса-а! — Ну это Степка, ему простительно, парня с детства не таскали на курсы этикета.

Алеся улыбается, довольная. Ира мрачно зыркает по очереди на нас с подругой. Резко дергает себя за рыжую прядь.

— Ну и ладно. Арсений, ты на спарринг-то придешь в гости?