Возрождение, или Граната в руках обезьяны
Шрифт:
Дрыгвят, восхищенный своей обороной, прыгнул, выставивши вперед клинок. Да, он вонзил его в холку, но клинок там и остался. Тигр снова кинулся вперед и обнял смертельной кошачьей хваткой. Когти передних лап, зацепившись за ребра, разрывали грудную клетку в стороны, задняя лапа работала, как крылья стрекозы, превращая ноги в лохмотья, оставшийся клык вошел аккурат в плечо под кожу, но воин бил кулаком что есть силы по шее, горлу, морде, хотел было ударить в пасть, чтоб произвести удушье, это помогало не раз в схватке с волком, но не рискнул, такая пасть легко проглотит руку по самые плечи, даже запить не попросит. Тигр, навалившись на Дрыгвята, замер, растягивание ребер сменил на сжатие все сильнее и сильнее. Силы были у обоих на исходе, истекшие кровью, они лежали, дожидаясь
И вдруг словно молния сверкнула в небе, это тот самый луч надежды взметнулся вверх и, перерубая шею тигра, застыл в сантиметре от лица воина. Последнее, что увидел Дрыгвят, это улыбающееся лицо Дарии. Это она наблюдала за происходящим, только сейчас перед опасностью жизни любимого смогла побороть страх перед монстром. Выдернув из холки клинок, закрыв глаза, рубанула им по шее, еще немного – и перерубила бы еще одну. В это время из пещеры уже вылезли люди и с копьями бежали на помощь.
Очнувшись через три дня, Дрыгвят обнаружил себя в шалаше, а рядом качались котята, те самые пушистые рыжие комочки. Еще долго мучила его совесть в гибели кошки, только Дара длинными осенними вечерами успокаивала и объясняла, что тигрица сама из-за рубца не родила бы, и спасти котят иначе, чем вскрыть живот, невозможно, она сознательно воина не убивала и мешала его атакам, чтобы он не вспорол живот неподходящим движением. Таким вот жутким образом она давала понять, что главное – спасти детенышей.
Здесь рассказ прервался, воин стоял с гордо поднятой головой, интуитивно сжимая тот самый клинок Мастера Сталь. Он был еще молод, но шрам на лице говорил о том, что уже многое успел повидать на своем коротком веку. Я не выдержал и спросил, а что же дальше сталось с Дрыгвятом? Улыбаясь, он сказал: «Это мой отец, а Дара моя мать».
Отец заново учился ходить целый год, но очень сильно хромает. Приручил саблезубых тигрят, теперь они вместо него охраняют селенье. Хотел подарить вам одного в знак благодарности, но они тяжело переносят летнюю жару. Эти тигры живут намного севернее их, а к ним забрели из-за большого голода, вслед за уходящими стадами оленей. Да и не тигрята они уже, заскучавши друг по дружке в незнакомом племени, могли уйти или не дай бог осерчать.
После пережитого по весне их племя, покинув зимнюю стоянку, ушло к морю, на свою летнюю. Затем были теплые зимы, и возвращаться на траурное место зимовки желания не возникало. Годы спустя, когда их племя немного окрепло, старейшина собрал совет и объявил: «Мы должны идти в долину предков искать железо, только оно даст настоящую защиту». В толпе прошелся ропот (тревожить духов), но противиться никто не посмел. И племя почти все лето провело в поисках железа. Большую смелость как напоминание о прошлом придавали жителям тигрята ростом с теленка, которые резвились, как котята, играя с детьми в салочки, и носились в лесу, принося туши травоядных. Медведи обходили селенье стороной, а волки даже выть не смели.
– Это часть металла, что нашли, принесли, сколько смогли, если оно хорошее, то еще принесем по весне, – закончил свой рассказ юноша.
. . .
Да, металла было много и разного (все же семь воинов несли), я как мог объяснил им, какой на что годится. Увидевши всю в шрамах левую руку юноши, ею обычно, обтянутой грубой кожей, защищаются от укуса зверя, я не удержался и подарил наручи из белого легкого металла, надел ему на руку и еще дал десять наконечников для стрел. Показал свой лук, объяснил, как пользоваться, и-и-и подарил его, так мне хотелось дать что-то от себя, и еще из желтого сверкающего металла сережки для Дары (дед ковал для сваей пассии), все равно трепки не избежать, да и металла целая гора, думаю, дед сильно серчать не будет. Гости ушли на третий день, не дождавшись моего деда. Их селенье нуждалось в большем количестве воинов, тигры, конечно, охраняли надежнее, но доверять дикому от природы хищнику опасно.
Начало прогресса
Юноша, во голова ветреная, забыл даже спросить имя, так вдохновил меня своим рассказом, что не мог дождаться деда, чтобы заказать у него такой же клинок. От скуки я стал рыться в металлоломе, мне хотелось быть одновременно, как дед, ковать клинки, и как отец – быть воином и всех рубить. Внезапно накатила грусть, когда вспомнил, что отца и матери я особо и не помню. До чего кровожадны эти озверевшие интеллигенты!
Ну чтобы меньше влетело от деда, решил разложить все по сортам. Какие только железки не попридумывал древний человек: и коробочки, и куски полосок, скрученные в узор, и тяжелая штуковина – два блина, соединенные металлической палкой. Попробовал поднять – тяжелая, а вот когда отпустил ее, то она сама легко скатилась в овраг, полдня ее затем вытаскивал под крутой склон, она все норовила скатиться вниз. И еще поразил меня один круглый кусок железа, из него торчал круглый, гладкий сук, и его можно было вращать. Когда вращаешь, то внутри что-то гудит, как улей. Сверху находился квадратный выступ, на нем были какие-то знаки.
Любопытство так и перло из меня, что за пчелы могут там жить, не было ни единой щели, куда они могли залезть, и что за четыре бугорка по краям. Сомнений не было, что именно в них весь секрет, стал подбирать куски металла и примерять к крестикам. Я считал их магическими, если приложить к ним похожее, то оно и откроется. Так незаметно для себя я крутанул кончик острия ножа, и бугорок подрос, еще и еще, с каждым оборотом он вырастал, пока не выпал. То же самое произошло с остальными, на последнем обломался нож. Я был зол на себя: сломать нож, дед точно убьет. Бросил эту затею, пошел дальше перебирать железо, оказывается, блины с палкой также откручиваются. Но больше всего понравилось подымать ее над головой, все мышцы так и гудят от ее веса. Когда потягал ее с полчаса, все тело онемело, вены вздулись, словно корни деревьев. За этим занятием застал дед. Он давно наблюдал со стороны, как я тренируюсь. Подошедши ко мне, взял за плечи, осмотрел мои мышцы и крепко прижал к себе, заплакал.
– Как рад был бы отец, увидь тебя такого. Настоящий мужик. А что это за штука, которую ты так красиво поднимал?
– Это, это штанга какая-то, – придумал название я на ходу. – Приходили из затерянного северного селенья, принесли много железа в знак благодарности за твой клинок и сказали, что весной еще принесут.
Немного помолчал, добавил:
– Я отдал им свой лук и стрелы, они не знали даже, что это такое.
Про сережки решил рассказать потом, вместе и про тигра, и про Дару.
– Молодец, – сказал дед. – Мы должны друг другу помогать и учиться, кто во что горазд. А что нож сломал, не горюй, если по делу.
Нож предательски лежал на камне возле землянки. Я чуть не подпрыгнул от восторга, что так легко отделался за нож, и тут же вспомнил про улей.
– Деда, идем сюда, нечто покажу, вот здесь внутри что-то жужжит, когда крутишь. Я вот открутил штучки и сломал нож. А дальше не знаю.
Мастер Сталь внимательно осмотрел болтики, сдвинул на железяке силой крышку в бок, там были еще две таких же шляпки. И странные знаки красного «+» и синего «-» цветов.
– Знаешь, я и не думал, что эти болтики можно открутить, я считал их просто заклепками и срубал зубилом.
– Деда, что так долго тя не было? Я стал волноваться, и Светлич заходит каждый день узнать про тебя.
– Нашел я уголь для печи, огромный холм, сбоку ручей размыл землю, а там много-много его, видимо, древние складировали его в террикон, с годами он зарос. Завтра пойду старейшину просить, кабы дал людей в помощь заготовить угля побольше, одному не под силу.
Вдохновленный, что не получил взбучки, я принялся крутить дальше. Когда я выкрутил внутренние болтики, ничего не произошло, никто не вылетел, тогда я всунул в отверстие от болта кусок проволоки и покрутил вал, надеясь выгнать пчел наружу. Рука непроизвольно дернулась, и проволока полетела в лицо деда.