Возрождение
Шрифт:
— Прошу прощения, госпожа Элинор. — Элинор пригласила пришедшего войти, появилась молоденькая девушка с деревянным подносом. Она принесла финики, лепешку, небольшой кусок козьего сыра, глиняный кувшин и три кружки.
— Спасибо, Мелия, — произнесла Элинор. Девушка бросила на нас любопытный взгляд и выскользнула из палатки.
Александр стоял рядом со мной. У него не было ни костылей, ни трости, он по-прежнему упрямо отказывался опереться на мое плечо.
— Можно нам присесть? — спросил я. — Хотя бы до прихода Блеза.
— Разумеется. Ешьте и пейте. — Элинор указала
Мы оба были грязными. Рош дал принцу драный хаффей, когда мы ехали по пустыне, но под ним у Александра остались только заляпанные кровью штаны. Ни рубахи, ни башмаков. Он завязывал волосы в узел на затылке со времени нашего пребывания в Андассаре, теперь этот узел тоже был испачкан кровью. Я был одет несколько приличнее, но моя одежда стояла колом от пропитавшего ее пота и крови.
Еда была весьма кстати. Ни злость Александра, ни мое смущение перед Элинор не могли заглушить спазмов в желудке. Не прошло и двух минут, как на блюде остался только один финик, на который мы по очереди поглядывали. Желудок урчал от неудовлетворения. Я мог бы съесть раз в десять больше.
— Я прикажу принести еще. — Элинор вскочила со стула, будто читая мои мысли.
— Только если это не отразится на ваших запасах, — поспешно произнес я. — Но мы были бы весьма признательны.
Она кивнула и вышла из палатки. Ей почему-то не пришло в голову оставить с нами охрану. Вероятно, наш вполне человеческий голод смягчил ее и убедил в том, что мы не несем с собой угрозы.
Как только она вышла, взгляд Александра обрушился на меня кузнечным молотом, и вовсе не из-за сиротливого финика.
— Извини, — негромко произнес я, когда понял, что он не собирается заговаривать первым. — Мне показалось, что так будет разумнее всего.
— А мое мнение тебя уже не интересует?
— Тебе нужно время и место, чтобы до конца вылечить ногу. Тебе нужно прекратить метаться по стране и спокойно обдумать, что делать дальше. Я не могу оставаться с тобой. Уверен, ты найдешь свой путь, я хотел бы тебе помочь, но… — Кажется, пришло время рассказать о сиффару. Как только найти для этого слова? — Следует наконец решить, что делать с Кир-Наваррином. Теперь я знаю, кто там живет. Во время сиффару я был в Тирад-Норе и говорил с ним.
— Ты сошел с ума.
— Очень может быть. — Я попытался улыбнуться, но улыбка вышла жалкой. — Но я так не считаю. Сейчас уже не считаю. Я был прав в одном. Человек в крепости всего лишь человек, могущественный маг, который может влиять на мои сны. Но все остальное… Мой бог, он так необычен, он так глубоко чувствует и понимает, он так великолепен, так силен духом, все это вовсе не похоже на то, что я представлял. — Моя обычная сдержанность исчезла, когда я заговорил о нем. — Он опасен, это верно. Но я жажду вновь пойти туда и встретиться с ним.
— Опасен и великолепен? Этот мальчишка накормил тебя какими-то сорняками, и в результате мой всегда осторожный друг готов сам сунуть голову в петлю? Не удивительно, что ты ничего не рассказывал мне.
Что-то мягко ударилось о стенку палатки
— То, что я там испытал, было не совсем видением. Травы Квеба лишь немного помогли, в Кир-Наваррин меня принесла собственная сила. Я разговаривал с человеком в крепости, гулял с ним, слушал его рассказы, я касался стен, в которых он заперт. Я верю, что смогу… — Невозможно говорить об этом вслух. — Я сказал ему, что вернусь. Он свободно проникает в мой разум, поэтому не знаю, смогу ли противостоять ему. Но если я знаю, куда ведет этот путь, то должен идти по нему, пока буду в силах, пока есть хоть какая-то надежда на успех.
— Я уже говорил, что ты можешь идти, если должен. — Злость, горечь, унижение прошли, осталось только дружеское участие. — Но, мне кажется, ты рискуешь своей душой.
— Ну что ж, если и так, ты ведь проследишь за этим, правда? В Драфе ты обещал, что не позволишь мне жить чудовищем, и я верю тебе.
— Неудачная шутка даже для тебя. Что же ты не ушел раньше?
— Не хотел оставлять тебя одного.
— Поэтому решил притащить к людям, которые меня презирают?
Я усмехнулся:
— С каких это пор тебя беспокоят подобные мелочи? Он засопел и сунул в рот последний финик. В этот момент в палатку вошел Блез.
— Сейонн! Звезды небес! Я так беспокоился о тебе. — Я вскочил на ноги, он обнял меня и посмотрел мне в глаза таким пронзительным взором, что я едва выдержал его. Мне всегда казалось, что его глаза и глаза Александра видят меня насквозь. — Когда я услышал, что случилось в Загаде… и потом…. Как ты?
— Жив. Держу себя в руках. — Я повернулся к принцу. — Ты помнишь принца Александра?
Худое лицо Блеза посерьезнело, но он ничем не выдал своего беспокойства.
— Разумеется. — Он слегка поклонился.
В последний раз, когда они встречались, Блез присягал на верность Империи и обещал прекратить набеги, чтобы позволить Александру избежать гражданской войны. Александр в свою очередь отменил приказ казнить всех людей Айвора Лукаша и начал делать первые шаги, лишая рабовладельцев их привилегий. Они оба пошли на уступки, не из уважения друг к другу, а потому, что я попросил их об этом. Теперь мне было нужно их доверие друг к другу. В дальнем конце палатки что-то зашуршало.
— Линни? — удивился Блез, вглядевшись в полумрак между бочками и мешками.
Элинор вышла из темноты с корзиной сыров и хлебом. Суда по всему, она подслушивала. Мне было неловко осознавать, что она слышала мой разговор с Александром, но я не мог ее винить.
— Блез, нельзя оставлять его здесь, — заявила она, кивая на принца. — Мы не имеем права. Мы дали клятву…
Блез положил руку ей на плечо.
— Давай сначала выслушаем его. — Он перевел взгляд на принца. — Что ты хочешь от нас, лорд Александр? Надеюсь, ты пришел сюда не из-за клятвы, которую я давал тебе. Обстоятельства изменились, я больше не мог наблюдать бездействуя. — В тоне Блеза не было враждебности.