Возрожденный Дракон
Шрифт:
— Фейерверки, — сказал Том. — Я так и знал. Алудра, мы не примем такого подарка! Вы можете продать только это, и вам хватит на десять дней проживания в хорошей гостинице, превосходно питаясь каждый день. Правда, не здесь, не в Арингилле.
Опустившаяся на колени возле длинного куска промасленной ткани Алудра лишь фыркнула в ответ на его слова.
— Успокойся, ты, старый. — Голос ее звучал совсем не обидно. — Разве мне нельзя отблагодарить вас? Выказать свою признательность? По-твоему, я отдала бы это, если б у меня не имелось запаса для продажи? Слушайте меня внимательно.
Мэт смотрел как зачарованный. Фейерверки за всю свою жизнь он видел только дважды. В Эмондов Луг их привозили торговцы,
— Сначала выслушай! Ясно? Вот эти, самые маленькие, лишь громко взрываются. — Указанные цилиндры были не больше мизинца Мэта. — Эти, следующие, громко взрываются и при этом ярко вспыхивают. Другие, вот эти, оглушительно хлопают, яркая вспышка, и еще они испускают столб искр. А вот те, последние, — эти цилиндрики оказались толще его большого пальца, — делают то же самое, но искры они дают разных цветов. Очень похоже на ночной цветок, только в небе.
Ночной цветок? — подумал Мэт.
— С ними нужно быть очень осторожным. Вот, смотри, запальный фитиль. Самый длинный. — Поймав озадаченный взгляд Мэта, она помахала у него перед носом одним из длинных темных шнуров. — Да, этот вот!
— Это там, где нужно поджигать, — пробормотал Мэт. — Это я знаю.
Том булькнул горлом и принялся поглаживать усы костяшками пальцев, будто пряча улыбку. Алудра хмыкнула:
— М-да. Это там, где нужно поджигать. Да, так. Рядом с ними не стой. Тем более рядом с самыми большими. Как подпалил фитиль, так и отбегай подальше. Понял меня? — Она ловко свернула материю. — Можешь сам ими позабавиться, можешь, если пожелаешь, продать. Но помни: никогда не клади их слишком близко к огню. От огня они взрываются. А если они взорвутся все вместе, разом, то могут и дом разрушить. — Алудра завязала шнурочки, поколебалась и добавила: — И последнее, хотя это ты, скорее всего, знаешь. Не вскрывай их, как поступают иные дураки, желая узнать, что там внутри. Иногда содержимое взрывается от соприкосновения с воздухом — и огня никакого не надо. Тебе может пальцы оторвать, а то и руку.
— Я слышал об этом, — сухо произнес Мэт. Алудра, нахмурившись, взглянула на него, будто подозревая в намерении вскрыть фейерверк, но потом все-таки подтолкнула связку к Мэту.
— Вот. А теперь мне надо идти, пока не очухались эти отродья козлов. — Глянув сквозь приоткрытую дверь на шумящий в ночи дождь, Алудра вздохнула: — Может, найду где-нибудь местечко посуше. А завтра отправлюсь в сторону Лугарда. Эти свиньи, скорее всего, решат, что я двинулась в Кэймлин. А?
Мэт внезапно вспомнил о черствой краюхе, которую ела Алудра, а также о том, что до Лугарда намного дальше, чем до Кэймлина. А Алудра говорила, что денег у нее нет. Но на фейерверки еды не купишь, нужно еще найти кого-то, кто может позволить себе роскошь их приобрести. На золото и серебро, вывалившееся у Мэта из карманов во время схватки, она даже не взглянула, хотя в свете фонаря монеты ярко вспыхивали на соломе, как бы напоминая о себе. О Свет! Нельзя же, чтобы она ушла голодной. Как же мне это сразу не пришло в голову?
Мэт торопливо зачерпнул из кармана сколько мог монет.
— Э… Алудра… У меня, как видите, их много. Я думал, может быть… — Он протянул ей деньги. —
На мгновение Алудра замерла, успев набросить плащ только на одно плечо, потом обернулась к Тому и улыбнулась. Надев плащ и закутавшись в него, она сказала:
— Он ведь еще совсем юн, а?…
— Он молод, — согласился Том. — И совсем не так плох, как сам считает. По крайней мере, иногда не так уж плох.
Мэт зыркнул на обоих и опустил руку.
Алудра взялась за оглобли тележки и направилась к двери, от души пнув под ребра попавшегося ей по пути Таммуза. Тот лишь слабо застонал.
— Алудра, мне бы хотелось кое о чем спросить, — вдруг сказал Том. — Как вам удалось так быстро зажечь фонарь в полной темноте?
Женщина остановилась в дверях и улыбнулась, взглянув на Тома через плечо:
— Хочешь, чтобы я раскрыла все свои секреты? Конечно, я благодарна вам, но любовью не воспылала. Этот секрет к тому же даже гильдии неизвестен, так как я открыла его сама. Больше не скажу ни слова. Когда я доведу свое изобретение до ума, когда мои палочки будут работать как мне надо, они принесут мне целое состояние. — Алудра налегла на оглобли, выкатила тележку под дождь, и ночь поглотила ее.
— Палочки? — промолвил Мэт, недоумевая, уж не тронулась ли Алудра чуточку умом.
Таммуз снова застонал.
— Парень, нам тоже лучше последовать ее примеру, — заметил Том. — Иначе выбор у нас будет небогат. Или перерезать четыре глотки — или следующие несколько дней объясняться с Гвардией Королевы. А гвардейцев эти молодцы наверняка на нас натравят, хотя бы от злости. А причин злобствовать у них хоть отбавляй.
По телу одного из сотоварищей Таммуза пробежала судорога, и он пробормотал что-то невнятное, похоже, приходя в сознание.
К тому времени, как Мэт с Томом оседлали лошадей и собрали свои вещи, Таммуз уже стоял на четвереньках, с безвольно мотающейся головой, другие тоже застонали и зашевелились.
Прыгнув в седло, Мэт посмотрел в дверной проем на ливень, который хлестал теперь с удвоенной силой.
— Герой хренов, — пробормотал он. — Том, если мне вновь вздумается корчить из себя героя, пни меня посильнее.
— Можно подумать, ты поступил бы иначе!
Мэт глянул на менестреля исподлобья, натянул поглубже капюшон и поправил плащ, полами которого прикрыл драгоценный сверток, привязанный к задней луке седла. Хоть ткань и промаслена, укрыть фейерверки от дождя, рассудил Мэт, будет не лишним.
— Том, просто пни меня!
Ударив лошадь каблуками по ребрам, Мэт галопом погнал ее в дождливую ночь.
Глава 41
КЛЯТВА ОХОТНИКА
«Снежный гусь» подходил к длинным каменным причалам Иллиана, паруса были свернуты, и судно шло на веслах. Перрин стоял на корме, следя за стаей длинноногих птиц, вышагивавших в высокой болотной траве, заросли которой опоясывали огромную гавань. Небольших белых журавлей юноша узнал, как опознал и их родичей, больших голубых журавлей. Но многие из хохлатых птиц, с гребнями красных и розовых перьев, а то и с плоскими, шире утиных, клювами, были ему неизвестны. Над акваторией гавани парили чайки, какая-то черная птица скользила над самой поверхностью воды, вспарывая нижней частью длинного острого клюва волны и оставляя узкий след. Суда втрое-вчетверо длиннее «Снежного гуся» стояли на якоре, занимая почти все пространство гавани; одни ожидали, когда освободится место у причалов, другие — прилива, который позволил бы им выйти за волнорез, ограничивающий акваторию гавани. Маленькие рыбачьи лодки сновали у кромки травы, иногда забравшись в извилистые протоки, на каждой было по три-четыре человека, люди возились с сетями, которые свешивались со специальных шестов на бортах.