Возвращение Алателя
Шрифт:
Дан стоял у горна и счастливо улыбался.
Они покинули город ближе к вечеру. Перед выездом Хейграст о чем-то долго разговаривал с Вадлином, затем подошел к Лукусу и, тревожно оглянувшись, сказал:
– Не нравится мне происходящее в городе. Сказал Вадлину, чтобы забирал свою дочь и на время моего отсутствия перебирался сюда. Да и чтоб арсенал припрятал. Если что, из его башенки не спасешься, а здесь хоть какая-то надежда.
Лукус понимающе кивнул и положил ободряюще руку на плечо нари. Смегла вышла за ворота, поочередно поцеловала в переносицу Лукуса, Сашку, Дана, Хейграста, сказала последнему что-то на языке нари и ушла в дом. Хейграст похлопал свою лошадь по шее, легко толкнул ее пятками, и отряд тронулся. Лошади казались абсолютно одинаковыми, только Лукус сразу и безошибочно стал отличать их друг от друга. Когда в очередной раз Хейграст попытался навьючить мешок на чужого коня, Сашка взял уголь и пронумеровал лошадей на валли: Аен – лошадь Хейграста. Бату – лошадь Дана. Шет – вьючная, идущая в середине каравана и привязанная к Бату. Эсон – лошадь Сашки и Митер – лошадь Лукуса. Хейграст с усмешкой заметил, что на ари так звучат названия дней недели, и ему придется ехать на самом тяжелом дне. Все лошади, кроме коня Лукуса, имели матерчатые седла и кожаные стремена. Белу же объявил, что не нуждается в подушках и поддержках, и ограничился поводьями. И вот теперь, с трудом приноравливаясь к спокойной колыхающейся поступи Эсона, Сашка с грустью думал о том, что будет, если Хейграст решит ускорить передвижение, и что ноги все-таки больше приспособлены для перемещения в пространстве, чем часть тела, находящаяся немного выше.
Спутники надели поверх кольчуг серые шерстяные халаты, широкие рукава которых висели до самых колен и грозили зацепиться за любой выступающий предмет в поклаже или вблизи тропы. Сашка было запротестовал, заявив, что его кольчуга ничем не отличается от обычной крестьянской куртки, но Хейграст объяснил, что одеял в мешках нет уже хотя бы потому, что у них может не оказаться времени на сворачивание и разворачивание лагеря, и тот, кто решит не надевать халат, и ночевать будет без халата.
Хейграст хотел, чтобы как можно меньше элбанов видели их отряд. Поэтому и дорогу выбрал не самую прямую. Вместо того чтобы следовать по улице, которая вывела бы их кратчайшим путем к Северной цитадели, Хейграст повел отряд по улице оружейников, прижимаясь к восточному склону гор. Вскоре брусчатка, а затем и башни закончились, начались хозяйственные постройки и совсем уже сельские дома. Несколько раз лошади прошли прямо по каким-то посевам, но элбанов на огородах в это время не было, и спутникам удалось незамеченными миновать окраины Эйд-Мера. Они пересекли узкий ручей и вышли на дорогу. Еще примерно пол-ли тропа следовала всем поворотам каменистого русла, затем сблизившиеся горы вновь ненадолго расступились, и отряд спустился в долину, заросшую огромными деревьями. Когда путники приблизились к стволам, Сашке показалось, что их кроны вздымаются выше окрестных скал.
– Ланды! – восхищенно сказал Лукус. – Настоящие ланды! Единственное живое свидетельство славы Ари-Гарда! Есть поверье, что Вард Баст останется неприступным, пока живо хотя бы одно такое дерево! И Оган знает об этом! Поверь мне, Саш! Каждое дерево учтено магистратом, обследуется и охраняется!
– Я слышал о неприступности Эйд-Мера, – обратился Сашка к белу. – Но окрестные горы открыты. Неужели эти скалы настолько непроходимы, что опасность не может прийти с гор?
– Неприступных гор нет, – заметил Лукус. – Если не считать вершину Меру-Лиа. И Старые Горы не самые высокие и не самые непроходимые. Но это путь для смельчаков и скалолазов. Для единиц. Но не для армий.
– К тому же Бродус прекрасно знает об этой опасности, – отозвался Хейграст. – Немногие тропинки жестко контролируются. Но при необходимости путь найти можно. Хотя, думаю, в этих горах устроено немало ловушек и расставлено множество самострелов. В любом случае я изготовил для города их не менее варма.
– И, наверное, неплохо заработал на этом, – вставил Лукус.
– Заработал! – подчеркнул Хейграст. – Не забывай, белу, что когда-нибудь мои дети вырастут и им потребуется собственное жилье и кусок хлеба.
– Разве кто спорит об этом? – удивился Лукус. – Или ты думаешь, что я собираю травы, чтобы наесться на заработанные деньги ланцев у Бала? Да будет тебе известно, нари, что у белу тоже бывают дети. И им тоже необходимы жилье и кусок хлеба.
– Мне это известно, – ответил Хейграст. – Но какое это отношение имеет к тебе? Тем более что уж без жилья ты точно готов обойтись.
– Там, где быстрый Дакт скатывается с Андарских гор и начинает долгий путь к восточному океану. Там, где горные озера прозрачны так, что видно дно на глубине в варм локтей. Там, где цветущие луга останавливают путника, потому что нельзя пройти ими, не повредив прекрасных цветов. Там мой дом, и там родятся мои дети, когда придет срок, – сказал Лукус. – Мои года еще невелики для белу.
– Так, – сказал Хейграст Сашке. – Он еще и поэт. Что касается того, что его года невелики для белу, это явный намек на то, что белу отпущен больший срок жизни. Но я не обиделся. У меня четыре замечательных ребенка, а как там с этим сложится у Лукуса, еще неизвестно.
– Эл знает, – важно ответил Лукус.
– Впереди какие-то башни! – предупредил Дан.
– Не какие-то, а первые ворота Северной Цитадели! – поправил его Хейграст. – Смотрите внимательно! Эти укрепления старше крепостной стены города!
– На самом деле именем Вард Баст наречена именно эта крепость, – пояснил Лукус Сашке. – Когда Ари-Гард укреплял границы, вначале была построена Северная Цитадель. Она старше самого Эйд-Мера почти на пол-лиги лет. А Эйд-Мер был построен уже в пору расцвета государства ари!
Почти не шевелясь, чуть подрагивая в такт движению лошади, Сашка восхищенно смотрел перед собой. Горы, которые в этом месте сжимали долину до узкого ущелья шириной не более варма шагов, казалось, оторопев, присели перед величественным сооружением. Две огромные башни взмыли вверх и вместе со стеной, которая поднималась на столь же внушительную высоту, надежно перегораживали проход. Кажущиеся крошечными ворота находились на высоте двухэтажного дома, и к ним вел узкий подъемный мост, перекинутый через глубокий ров.
– А вот и доказательства, что эти укрепления были построены раньше, – указал Лукус на ров. – Иначе зачем устраивать внутренние укрепления в городе?
– Эти укрепления таковы, – обернулся Хейграст к Сашке и Дану, – что если на всех стенах Северной Цитадели поставить на каждой дюжине шагов хотя бы по одному стражнику, то придется вооружить всех мужчин Эйд-Мера. А теперь посмотри, как здесь решен вопрос безопасности со стороны гор. Видишь, башни выше окружающих скал на три дюжины локтей? Так вот с обеих сторон ущелья, несмотря на то, что горы здесь уж точно непроходимы, идут крепостные стены на такой же высоте. И так на протяжении целого ли! Включая участок между вторыми и третьими воротами, где эта стена еще выше на двенадцать локтей! Но это – так называемая внутренняя крепость.
– Эй, нари! – раздался крик сверху со стороны ворот. – Насколько ты доверяешь своим спутникам, что так легко выбалтываешь им устройство Северной Цитадели?
– Я не говорю им больше, чем они увидят своими глазами, – откликнулся Хейграст. – Здравствуй, Чаргос. Или ты не помнишь, что бургомистр разрешил нам выезд через Северную Цитадель?
– Я все помню, – ответил Чаргос, съезжая с моста верхом на огромном черном коне. – Вот тебе пропуск, нари.
Он наклонился и протянул Хейграсту медальон с изображением эмблемы города.
– Отдашь его на четвертых воротах Омхану. И еще, нари, я не слышал о тебе ничего плохого, но, надеясь, что ваше путешествие будет благополучным, предупреждаю: что бы ты ни увидел, проезжая сейчас через крепость, это делается для блага города и должно оставаться тайной. Ты уверен в своих спутниках?
– Не знаю, уверен ли ты так в своих стражниках, как я уверен в своих друзьях, – сказал Хейграст, надевая на шею медальон. – Но я должен спросить тебя, Чаргос, до того, как твоя тайна будет мне известна – знает ли о ней Бродус?