Возвращение Ангела
Шрифт:
Воробьёв. Ангелин не отвечает.
Следователь набирает номер по мобильному.
– Николай Васильевич, подойдите, пожалуйста.
Николай Васильевич, директор кафе, появляется неслышно, неожиданно, как будто сам прятался за портьерой.
– Сколько времени у вас висит этот занавес? – спрашивает его
6
Воробьёв.
– Года три… наверное… – с готовностью отвечает он, косясь на камеру.
– Подойдите поближе… посмотрите внимательно… Это тот самый занавес?
Директор
– А что смотреть, конечно, тот… куда же ему деваться. Снимали, конечно, пару раз… стирали…
– Когда?
– В последний раз… – задумывается, – в прошлом году…
к Новому году… к праздникам…
– Тварь поганая… гнида.., – заключённый делает резкое движение в его сторону. Натягивается цепь наручников…
– Спокойно, Ангелин, спокойно… Ваше поведение фиксируется, не забывайте. Ну, а что вы делали потом?
– Ничего не делал… Что я мог сделать? Просто заглянул
за портьеру… увидел там автомат… «Калаш»… из которого стреляли…
– Как узнали, что именно из него?
– Обычно… ещё тёплый был…
– Да? – оживился Воробьёв, стрельнул бегающими глазками
в камеру. – Значит, вы брали его в руки?
Заключённый отвечает не сразу.
– Ну… дотронулся…
– Очень хорошо, Ангелин, – ещё раз обрадовано смотрит в камеру следователь. – Наконец-то сказали правду… Ну, а дальше что?
– Ничего. Надо было уходить. Менты уже поднимались
по лестнице…
– И вы успели выйти во двор через чёрный ход, прихватив с собой автомат? – спрашивает Воробьёв.
– Нет. Я успел подняться на крышу. Без автомата.
– А как он оказался во дворе в кустах, да ещё и с вашими отпечат-ками, конечно, не догадываетесь? – опять усмехается следователь.
Заключённый смотрит на него в упор режущим, как нож, взглядом.
– Следственный эксперимент по делу обвиняемого Евгения
Ангелина закончен, – говорит в камеру Воробьёв.
7
Тюрьма. Камера.
…В камере душно. Он смотрит на обрывок звёздного неба
в мутном окошке над головой, потом встаёт, прижимается щекой к
стене, покрытой, как и он сам, испариной… Так и стоит, плотно
закрыв глаза…
Воспоминание Жени. Улицы провинциального города.
…Раннее утро. Туман. Спешащие куда-то люди. Вернее —
их нечёткие тени. Гулко отдаются шаги в улицах и переулках.
Мальчик (ему лет десять, густые, золотистые волосы с нео-бычным медным отливом – единственное, что может напомнить о
Евгении Ангелине сегодняшнем) и высокий, спортивного вида
мужчина идут рядом. Это – его отец. Женя старается не отставать
от отца, то и дело путается в ногах и получает подзатыльник.
Длинная неспокойная очередь. Отец просит у кого-то карандаш
и, слюнявя его, выводит на ладони сына цифру – их номер в очереди.
Уже рассвело. Женя стоит в очереди. Рядом с ним пристраива-ется долговязый парень и начинает бочком оттирать его в сторону.
Женя не поддаётся. Тогда парень больно хватает его за руку, пытаясь разжать кулачок с номером. Женя, молча, сопротивляется.
Но парень старше и сильнее его. Кулак Жени разжимается. Парень
с улыбкой пишет этот же номер на своей руке и теперь уже смелее
выталкивает Женю с его места.
Заметно уставшая от ожидания толпа вдруг оживает: в конце
улицы показалась машина с надписью «Продукты»…
Женя еле сдерживает слёзы. И как раз в это время появляется
отец. Он за ухо вытаскивает обидчика из очереди и, что есть силы, поддаёт ему ногой под зад. Тот падает и встаёт не сразу, размазывая
кровь и слёзы на разбитом лице… Глаза мальчиков сталкиваются.
Женя первым отводит взгляд. Ему почему-то неловко и за соб-ственную слабость, и за силу отца…
Тюрьма. Помещение для следственного эксперимента.
Ещё один следственный эксперимент. На этот раз – опознание
обвиняемого.
Как это и принято, Ангелина вводят в комнату, в которой кроме
него находятся ещё несколько человек примерно его возраста и ком-плекции. Из-за стекла на них смотрит пожилой мужчина несколь-8
ко странного вида – крашеные волосы, старательно зачёсанные
на пробор от самого уха, чёрная полоска тщательно ухоженных
усов, тоже, видимо, крашеных…
– Смотрите внимательно, – обращается к нему Воробьёв,
– кого из них вы видели перед кафе «Полёт» 6-го сентября 1998 года?
Взгляд свидетеля неторопливо скользит по участникам эксперимента. И не только по лицам. Каждого из них он оглядывает
с головы до ног с каким-то особым интересом.
– Милые ребята… даже очень… А больше всех вон тот, в обтя-нутой майке… Правда? Он спортсмен?
Видно, что Воробьёв еле сдерживается, чтобы не сказать ему
несколько крепких слов.
– Они все спортсмены. Так который из них?
Свидетель ещё раз скользит взглядом по выстроившимся
вдоль стены людям.
– Просто не верится… какие хорошие лица… Особенно тот чёр-ненький… Он тоже преступник?
– Они все преступники. Ну, так узнаёте?
Что-то, видимо, мешает свидетелю определиться с ответом.
Он достаёт из кармана платок, осторожно прикладывает к лицу, промокая выступившую испарину.