Возвращение Артемиды
Шрифт:
Василий Иваныч с Грачом остались стоять на месте, а Мокшин с Мишкой похлюпали по галерее дальше. Те сначала смотрели им вслед, а когда их тени скрылись за поворотом, тоже ушли от места гибели друга.
Квартирой называлось один небольшой бункер, который Мокшин нашел вместе с Грачом, когда первый раз мальчишки отважились пойти на освоение нижнего мира. Предназначение этого бункера на самом деле было непонятно. Размеры маленькие, всего восемь койко-мест, две камеры дезактивации, на каждый выход своя. Находилась она на втором уровне, точнее между уровнями,
В бункере имелась весьма внушительная аптечка с огромным спектром неизвестных препаратов. Позже даже нашли коробку, через которую подключался телефон, но самого переговорного устройства не было. Очевидно, полная комплектация предусматривалась только в особом случае.
В галерее ведущей к бункеру было сухо. Света же было очень мало, пыльные лампы висели не чаще чем через тридцать метров. Шли молча. Тоннель сделал мягкий поворот направо. Наконец, Мишка не выдержал и заговорил.
— Тебе не кажется, что здесь народу как на площади Закона? — спросил он.
— Да, я тоже об этом подумал. Если раньше мы ходили чуть ли не первыми за последние пять лет, то теперь ощущение обратное. Следов полно.
— Смотри, — сказал Мишка, толкнув Сашу в плечо, и показал на разбитый, покрытый плесенью ящик.
— «Легион законников Фербиса. 9703 год», — прочитал Саша надпись на ржавой табличке.
— Из под наших старых гранат ПП-47, — определил Мишка. — Я такой однажды на хребте двое суток нёс.
— А внутри скола доски белые, — сказал Саша, держа в руках щепки. — Раскололи недавно.
Это могло означать только одно. Кто-то ищет оружие и знает, где оно может быть. И если в этом ящике его не было, то скоро они его обязательно найдут.
За спиной послышался едва уловимый разговор. Компаньоны замерли. Разговор усиливался и теперь можно было с трудом разобрать обрывки фербийских слов.
— Валим! — шепотом скомандовал Мишка.
Короткими шагами, чтобы не издавать шума, «хорошие парни» бежали по галерее вильнувшей вправо, затем влево, снова вправо. Через десять метров в правой стене показалась ниша. В полу этой ниши, буквально в двух шагах, был ржавый люк. Достав из рюкзака фомку, Саша ловко подцепил его, Мишка просунул в образовавшуюся щель пальцы и открыл ход.
Голоса приближались, отдаваясь гулким эхом под сводами галереи. Мокшин буквально затолкал в люк напарника и, нырнув следом, опустил крышку на место. Но не до конца. Между опорным кольцом и крышкой люка он вставил перевернутую фомку. Получившийся рычаг своим окончанием как раз доставал до плеча. Стоя на железных скобах, вбитых в кирпичные стены переходного колодца, Саша движением плеча слегка приподнял тяжелую крышку.
Не прошло и двух минут, как по галерее прошли девять человек. Двое шли спереди, шестеро несли трое носилок, на которых лежали картонные коробки.
За ними шел еще один человек, сутулый, руки в брюки. В рассеянном свете Мокшин заметил, что на его плече болтался «Миротворец»(9) одиннадцатой серии. Наверное, ничего удивительного в этом нет, но их одежда сильно смахивала на эсэсовскую форму. Двое идущих впереди обсуждали найденное в бункере. Два ОЗКа, фильтры для противогазов, консервы. Это всё, чем им удалось поживиться на этот раз.
Мишка уже был в бункере, нашел и зажег спрятанные десять лет назад свечи и, вернувшись к тяжелой стальной двери следил за действиями Мокшина. Саша мягко опустил крышку люка, осторожно спустился по ржавым скобам и, спрыгнув на пол, осмотрелся.
— Здесь кто-то еще был, — после осмотра сделал вывод Мокшин. — И ящик под скобами.
— Может Грач оставил? — предположил Мишка.
— Зачем? Он и так достанет.
— Заходи, внутри тоже кое-что есть, — жестом руки пригласил Мишка.
На столике, посреди крохотной комнатки, стояла банка из под кильки с почти оплывшей свечой. В углу — пустое мусорное ведро, веник. Под кроватью лежал старый чемодан.
— Может, Грач оставил? — повторил предположение Мишка.
— Вряд ли. Он говорил, что пару лет сюда не заходил. А здесь смотри… на столе пыли нет.
— Тогда.
Мишка не договорил. Наверху послышался лязг поднимающейся крышки люка.
— Туши свет, — шепотом сказал Саша и встал сбоку от двери так, что если её открыть, то она его скроет. Мишка потушил свечу и пулей вылетел во вторую камеру дезактивации.
Крышка с лязгом легла на место. Кирзовые сапоги гулко шаркали по скобам лестницы. Кто-то спрыгнул на деревянный ящик, затем на пол и через секунду со скрипом открыл дверь в бункер. Тусклый луч фонаря скользнул по столу и нашарил огарок свечи. Спичка шаркнула по коробку, фыркнула красно-желтым пламенем. Мишка стоял в глубине дезакционной камеры и подглядывал в щель слегка приоткрытой двери. Пламя свечи осветило лицо фербийского ребенка.
Он, конечно, мог ошибаться, но, похоже, это и был Сверчок. Саша медленно закрыл дверь. Скрип, который она издала, словами описать трудно. Голова ребенка втянулась в плечи и медленно разворачиваясь он приготовился к самому худшему.
— Тук-тук, — сказал Саша на фербийском.
— Здрасььььте, — выдавил из себя парнишка и обернулся на вошедшего в другую дверь второго человека. Оба выхода были отрезаны.
Перед компаньонами стоял фербийский ребенок и испуганно вертел головой.
На вид мальчику было лет двенадцать, одежда изрядно поношена.
Мишка выставил на стол еще пару свечей, зажег их и сел на железный табурет.
— Здравствуй, мальчик. Как тебя зовут? — спросил он голосом инспектора по делам несовершеннолетних, который пытается втереться в доверие к беспризорнику.
— А-а вы кто? — немного заикаясь, спросил мальчик.
— Запомни, — наставлял мальчика Мишка. — Вопросом на вопрос отвечать имеют право только евреи. Ты еврей? — Нет, — почему-то вдруг испугался мальчик.
— Тогда как тебя зовут? — повторил свой вопрос Мишка.