Возвращение Безмолвного. Том I
Шрифт:
Глубоко вздохнув, орчанка поднялась и нацепила вместилище Ансельма обратно.
Лучшая работа в мире, да, Ансельм?
«Лучшая работа в мире.» — предельно серьёзно подтвердил паладин.
Пошли надерём задницу этому блохастому ублюдку.
Глаза Брелларка застилала алая пелена. Его снедал голод, но не физический, а духовный. Лейтенанту уничтоженного Племени Рогатого Черепа хотелось отомстить. Не важно кому. Всему свету.
После того, как раненный и истощённый он случайно набрёл на пещеру, где тогда ещё проживало племя хобгоблинов, багбир собирался подороже продать свою жизнь. Однако часовые, державшие его на прицеле дюжины луков, по команде своего вождя опустили оружие. Вперёд выступила она — проклятая старуха Кесма. Предложила ему ночлег и еду за верную службу.
Ещё месяц назад горделивый Брелларк бы отказался, но изгнание заставило его пересмотреть свои взгляды на мир. Озвученная цена больше не казалась ему такой уж огромной за возможность спать в тепле и сытости. В конце концов, он всегда может залечить свои раны, отъесться и свернуть ей шею, перехватив контроль над тупыми хобгоблинами.
И он уснул возле костра.
А пробудился рабом.
Мерзкая колдунья что-то сделала с ним за эту ночь. Открыв глаза, багбир понял, что служить ей есть величайшая честь. Главная его миссия на этой земле. Он смотрел на неё преданными глазами и не понимал, как жил раньше, до этой встречи.
При этом глубоко внутри крошечная частичка его разума выла и шатала стенки невидимой тюрьмы, куда погрузили его волю. С помощью своей новой правой руки всего за полгода Кесма сплотила или уничтожила несколько племён хобгоблинов. Захватила разрушенный форт. Вырезала людскую деревню. Она не собиралась останавливаться на этом. Вот только для Брелларка каждый день в цепях, что опутывали его разум, являлся и величайшим наслаждением, и величайшей пыткой.
Поэтому, когда зелёная козявка каким-то образом разбила эти колдовские оковы, он не стал её сразу убивать. В качестве награды оставил орчанку напоследок, чтобы поиграться подольше. С какой радостью багбир перебил этих серокожих недомерков, с каким наслаждением размозжил морщинистую башку ведьмы.
Оставалось всего несколько ударов, и он вломится внутрь башни. Тогда и продолжится веселье!
Острый слух Брелларка уловил скрип железа по камню, свист ветра от резкого движения. Закрываться от удара он начал почти в ту же секунду и запоздал лишь немного. Стремительная фигура воительницы рухнула на него сверху, спрыгнув из пролома в стене на третьем этаже донжона. При этом в прыжке она каким-то невозможным образом оттолкнулась от воздуха, и всадила своё копье ему в ключицу.
Ещё одна ведьма! Я вырву её поганый язык и сожру сердце сырым!
Завершив оборот в воздухе, она приземлилась в пяти метрах от него, и багбиру пришлось сокращать расстояние рывком. Лезвие огромной глефы чуть не срезало дрянную голову зелёной суки, но она проворно упала на колено и кувырком ушла вперёд. Уклонилась от удара древком, и трижды всадила в колено чёрное остриё. Наголенники смягчили боль, но что-то неприятно хрустнуло внутри ноги. Брелларк проигнорировал эту мелкую неприятность.
Огромное лезвие крест-накрест рубануло туда, где находилась орчанка. Она закрылась щитом, как он и предполагал, что позволило достать её тупым концом древка. Сила удара была такова, что её ноги оторвало от земли. С грохотом и приятным уху стоном она покатилась по земле. Чем багбир тут же и воспользовался. Мощным прыжком взвился в воздух, занося над головой зазубренный край лезвия.
Крутящийся диск застал Брелларка врасплох. Щит смял набок его нос, щедро заливая кровью лицо. На долю секунду ошарашил, что позволило противнице откатиться в сторону и встать на ноги.
Она сама рванула ему навстречу, пригибаясь к земле. С непостижимой скоростью сократила расстояние, прошивая его живот болезненным выпадом. Ускользнула от размашистого удара когтями, что должны были разодрать ей лицо. Вбила тупой конец копья в то же колено. Нога отозвалась на это всполохом обжигающей боли. Это на миг вырвало его из плена ярости, отрезвило, прежде чем багбир вновь окунулся в уютное состояние исступления. Слишком знакомое и привычное оно позволяло напрочь игнорировать раны, забывать про боль и неудобства.
Плевать, что колено отдавало мерзким хрустящим звуком. Плевать, что каждый упор на эту ногу прогонял волну боли по всему телу. Он разорвёт её на части и этим утолит свой голод. Свою жажду мести. А потом отыграется на узниках донжона.
Вот только… Колено замедлило его. Брелларк пытался поддерживать привычный ему темп, но зелёная сучка оказалась быстрее. Она не жадничала. Наносила один-два резких неглубоких укола или пореза и тут же отступала назад. Не зарывалась.
Грудь багбира давно исчертили длинные порезы и колотые раны. Кровь заливала ему под набедренную повязку. Стекала в сочленения доспехов на ногах. Заставляла его скользить по брусчатке.
Они метались по импровизированной арене, пытаясь достать друг друга. Несколько раз Брелларку казалось, что вот оно. Вот победа! Иззубренное лезвие вгрызлось в бок орчанки, длинным шипом прошивая её органы. Настырная ведьма лишь стиснула зубы на миг и разразилась диким криком. Не страха, но вызова. Он ответил своим кличем.
Эта тварь попыталась выпить какое-то колдовское зелье, но он взрезал её левую руку самым краем глефы, разрубая кисть и выбивая стекло из рук. С хрустом оно разбилось о камни, оставляя красную лужу. Щит повис на запястье за ремень. Она не могла теперь толком держать его за скобу.
Бойцы сошлись вновь перед наполовину сломанной дверью башни. Обменялись ударами и разошлись израненные. Багбир чувствовал, что он на пределе. Незаметно опёрся на измочаленную поверхность деревянной створки. Ещё несколько ударов и даже его могучее здоровье может подвести. Противница выглядела ничуть не менее дерьмово. Из колотой раны на боку щедро хлестала кровь. Лицо перекосило болезненным спазмом. Длинные порезы от чьих-то когтей пересекали лицо.
— Ты хороша, но мне не ровня, — рыкнул багбир. — Ох, что я сделаю с твоим телом…