Возвращение Безумного Бога 7
Шрифт:
Наконец, удостоверившись, что «хвоста» нет, Фома нырнул в обшарпанную дверь под ржавой вывеской «ХозТовары». Внутри царил полумрак, пропитанный запахами плесени и сырости. За прилавком восседал здоровенный мужик с бегающими глазками и сизым носом-картошкой.
— О, здорово, Фома! — поприветствовал он посетителя, хищно ухмыляясь, — Чего надобно? Обычный набор?
Фома молча кивнул. Продавец пошарил под прилавком и извлек на свет три крупные бутылки мутного стекла. Судя по этикеткам, это был самый забористый и дешевый алкоголь, какой только водился в местных подпольных
— Держи, братан, — сипло пробасил мужик, пихая покупку Лисовскому, — Как обычно, со скидкой для постоянного клиента, хе-хе…
Фома сгреб бутылки в охапку и, не говоря ни слова, выложил на засаленную стойку пригоршню серебра. Звякнули монеты, продавец споро смел их в карман необъятных штанов.
— Приятного вечерка, удачи, — бросил мужик вслед, ухмыляясь еще гаже, — Заходи если что! Для тебя завсегда лучшее оставляю, хе-хе…
Фома вышел из лавки, не удостоив того ответом. Поспешно запихал бутылки во внутренние карманы потрепанного плаща и быстрым шагом двинулся прочь, бормоча себе под нос ругательства.
Вечно одно и то же! Сколько можно пялиться, словно на редкую зверушку в зоопарке? Подумаешь, Фома Лисовский собственной персоной за вискарем приперся! Эка невидаль!
Он ускорил шаг, кипя от раздражения. От резких движений бутылки глухо побулькивали, норовя вывалиться из карманов. Чертыхаясь, Фома притормаживал, запихивал их обратно. И снова припускал, мечтая лишь об одном — поскорее убраться подальше от чужих глаз.
Он целенаправленно двигался к единственному месту, где еще мог немного отдохнуть в уединении. К старому парку, раскинувшемуся на задворках города. Когда-то, во времена расцвета Синегорья, это была блистательная жемчужина в короне Империи — дивный оазис, утопающий в буйной зелени и цветах.
Нынешнее Синегорье уже не то… Промышленный потенциал упал раза в два, а за остатки князья грызут друг другу глотки…
Нынче парк выглядел жалко и убого — запущенный, зияющий проплешинами в некогда идеальных газонах. Дорожки потрескались, фонтаны обмелели и затянулись ряской. А уж про скульптуры и говорить нечего — те и вовсе рассыпались трухой, оставив после себя лишь истертые мраморные постаменты.
Горовой все грозился навести тут реновацию, привлечь средства, но по факту все это оставалось лишь на бумаге. Все больше бюджетных средств уходило на борьбу с Аномалиями и проблемами Диких Земель…
Ну и про чиновников, желающих погреть руки на распиле и освоении бюджета, тоже забывать не следовало.
Однако Фому это ничуть не смущало. Напротив, именно запустение и одичание как нельзя кстати подходили его черной меланхолии. Опальный Истребитель любил забиться в самый дальний, заросший бурьяном уголок. И там, вдали от посторонних, предаваться мрачным раздумьям за бутылочкой-другой горячительного.
Ведь, как ни крути, а с тех пор, как Фома соприкоснулся с силой Черного Солнца, его жизнь кардинально изменилась. И далеко не в лучшую сторону. Он утратил былые чины и регалии, положение в обществе, уважение коллег… и даже, чего уж там, свой пресловутый боевой настрой.
Да, когда-то его звали не иначе как «Лисовский — молния Короны». Когда-то он
Было, да сплыло. Ныне всё иначе. Он опасен не только для тварей, но и для простых людей, которых должен был защищать… И остается Фоме лишь одно утешение — топить тоску в стакане. Раз за разом, день за днем…
Вот и сейчас он привычно пробирался сквозь пыльные заросли к своему излюбленному месту — древней беседке у пруда. Еще чудом уцелевшей, не до конца рассыпавшейся от времени.
Наконец добравшись, Фома с облегчением плюхнулся на скамейку. Достал одну из бутылок, с наслаждением стянул пробку. Жадно присосался к горлышку, делая добрый глоток…
И тут случилось непредвиденное.
Воздух вдруг задрожал, заискрился. Привычные очертания парка смазались, словно нарисованные неумелой рукой. Фома замер, с трудом проглотив.
— Опять началось… — прохрипел он, — Опять сраный выброс силы… Сколько можно…
Он с усилием сфокусировал взгляд… И обомлел…
…старый императорский парк расцвел прямо на глазах. Мраморные скульптуры и фонтаны, еще секунду назад бывшие грудой мусора, теперь гордо стояли на своих местах — целые, невредимые, сияющие в лучах полуденного солнца. Ровными рядами зеленели кусты, цвели клумбы, вовсю распевали свои трели неведомые птахи.
Фома протер глаза. Видение не сгинуло. Только это место… это было не Синегорье. Это была столица, Императорский парк!
А по аллеям бежала, смеясь, девочка лет семи. Длинные золотистые локоны развевались за спиной, голубые глаза искрились весельем. Пышное платьице цвета топленых сливок так и мелькало меж деревьев. Девчушка весело кружилась на месте, подставляя лицо теплым лучам.
И Фома, оторопев, узнал в ней… младшую дочь Императора! Юную княжну Анюту!
Новый спазм исказил пространство, кадр сменился. Девочка исчезла — чтобы появиться у самого пруда. Теперь она замерла на краю, с любопытством вглядываясь во что-то в мутной воде…
И в этот самый миг из зарослей ивняка прямо за ее спиной вырвалось нечто чудовищное! Хищная тварь, человекоподобная, но изуродованная бесчисленными мутациями! Ее кожа, бугрившаяся язвами и струпьями, отдавала могильной синевой. Ручищи, толщиной с добрый канат, венчались устрашающими когтями. А из разверстой пасти несло тошнотворной мертвечиной.
Юная княжна завизжала от ужаса, шарахнулась в сторону. Но куда там! Отродье с рыком ринулось на нее, занося лапищи для сокрушительного удара!
И тогда Фома не выдержал. Расталкивая оцепеневшее тело, разрывая алкогольный дурман, сознание рванулось вперед… Только вот его тело осталось неподвижным…
Фому словно парализовало…
*ХРЯ-Я-ЯСЬ!!!*
В ту же секунду страшный удар громовым раскатом прокатился над парком. Откуда ни возьмись, появился Фома Лисовский собственной персоной (более молодой, свежий, в красивом мундире Истребителя) и с размаху влепил подлой аномальной мрази прямой в челюсть! От такого удара у твари, кажись, все клыки повылетали…