Возвращение блудного мужа (сборник)

Поляков Юрий Михайлович

– Хороша-а стерва! – шепнула, обернувшись, Трусковецкая.

– Хороша! – кивнул сексопатолог.

– Не в моем вкусе, – отозвался Саша.

Данилиана только пожала эполетами. Сугробов несколько раз обошел вокруг Алены, облизнулся и спросил:

– Алена, вам не стыдно?

– А почему мне должно быть стыдно? – Она нахмурила тонко выщипанные брови.

– Вы разрушили семью!

– Нельзя разрушить то, что уже разрушено!

– Ну и бесстыжая! – взвизгнула в зале все та же вполне приличная женщина.

– Выведу! – сурово пообещал Сугробов, найдя взглядом оскорбительницу, и снова обернулся к Алене: – Поясните, что вы имели в виду?

– Семья должна помогать

мужчине состояться в жизни, а не наоборот…

– Что значит – наоборот?

– А то! Анатолий – человек выдающихся способностей. В банке его считают одним из лучших, и я уверена – он сделает блестящую карьеру. Это для него главное! А знаете, чем его заставляли заниматься в прежней семье?

– Вы нас пугаете… Чем же?

– Обои клеить! – с гадливостью сообщила она.

– Что же в этом плохого? – картинно изумился Сугробов.

– А что плохого в том, если компьютером гвозди забивать! – тонко улыбнулась Алена.

– Я думала… ему нравится… по дому… – пробормотала Ирина, совершенно раздавленная происходящим.

– А как вы познакомились? – полюбопытствовал шоумен.

– Мы вместе работаем. Толя мне сразу понравился… Я восхищалась его талантом и работоспособностью. Я ему старалась во всем помогать. Мы сблизились. Сначала просто как коллеги… Потом поехали вместе в командировку. И так получилось…

– Что получилось?

– Мы стали близкими… людьми…

– Кто сделал первый шаг?

– Не помню. Мы оба этого хотели… Когда все случилось, я поняла еще одну вещь: он был несчастен как мужчина…

– То есть вы хотите сказать, в прежней семье Анатолий был неудовлетворен сексуально?

– Да, именно это я и хочу сказать.

Лицо Ирины исказилось беспомощной гримасой, и слезы заструились по щекам. Она закрыла лицо руками. Зал зароптал. И тут раздался по-базарному истошный вопль:

– Тварь ты гулящая, а не помощница! – Это вопила, вскочив со своего места, все та же приличная дама.

– Я полагаю, нам лучше уйти! – сказала Алена, густо покраснев, и резко встала. – Толя, мы немедленно уходим!

– Нам гарантировали, что все будет в рамках приличий! – добавил, поднимаясь из кресла, Анатолий.

– Прошу… Умоляю вас остаться! – заегозил Сугробов. – А вас, гражданочка, я, кажется, предупреждал…

Он махнул рукой. Откуда-то возникли три дюжих охранника в черном. Под руководством сорвавшейся с места Трусковецкой они стащили бузотерку с кресла и повлекли к выходу. Почти уже утащенная за выгородку, ругательница вдруг на мгновение извернулась и, перед тем как исчезнуть навсегда, плюнула в сторону разлучницы Алены:

– Будь ты проклята, лярвь паскудная! Из-за такой же суки я одна троих детей подымала!..

Зал возмущенно шумел, выражая солидарность с выведенной.

– Сублимативная аффектация по истероидному типу, – доверительно пояснил Либидовский, наклонившись к Саше.

Трусковецкая тем временем решительно схватила микрофон и строго предупредила:

– Если сейчас же не успокоитесь, остановлю съемку!

Но зал ревел.

К счастью, голос сверху объявил, что нужно поменять кассеты и поэтому объявляется перерыв – пять минут. Это было очень кстати. Трусковецкая метнулась в ряды, стыдя и отчитывая наиболее горлопанистых зрителей. Сугробов грудью заступил дорогу Анатолию и Алене, которые, взявшись за руки, направились к выходу. Он их жарко убеждал, а гримерша тем временем обмахивала кисточкой его вспотевшую от переживаний лысину. Данилиана четким военным шагом поднялась на подиум, подошла к рыдающей Ирине и стала делать успокаивающие пассы над ее головой, время от времени стряхивая со своих пальцев что-то очень нехорошее.

Калязин

смотрел на все происходящее с тошнотворным ужасом. Ему померещилось, что в кресле плачет никакая не Ирина, а неутешная, истерзанная Татьяна, что это его, Сашу, а не замороченного банкира пытается увести с подиума неумолимо-хваткая Алена. Ему даже показалось, что вот сейчас она возьмет и скажет Мининым голосом: «Анатолий, не разочаровывай меня!» Он вдруг словно прозрел – и внезапно увидел жуткую, неприличную, непоправимую изнанку своего нового счастья… Конечно, он знал об этой страшной изнанке, не мог не знать, но теперь увидел – и содрогнулся…

Наконец все потихоньку успокоились и воротились на свои места. Голос сверху сообщил, что кассеты заменены и можно продолжать съемку. Сугробов веселой трусцой сбежал с подиума и направился к зрителям. Его густо запудренный голый череп напоминал уже не чугунное, а каменное ядро.

– Ну а теперь давайте послушаем зал! И прежде всего я хотел бы услышать мнение известного специалиста в области семьи и секса профессора Либидовского!

Профессор взял микрофон, старательно определил его не далеко и не близко ото рта – именно так, как положено, и долго, с лекционной монотонностью говорил про то, что половой деморфизм, в принципе осложняющий взаимоотношения мужчины и женщины, особенно обостряется после многих лет супружества и зачастую ведет к стойкому несовпадению диапазонов сексуальной приемлемости, а это в конечном счете чревато стертым воллюстом у мужчин и аноргазмией у женщин. И хотя отношения между супругами регулируются прежде всего психоэмоциональными и иными внегенетальными, в том числе социальными факторами, тем не менее нарушение гармонии коитуса может привести не только к распаду нуклеарной семьи, но и к опасным половым девиациям и тяжелым психическим расстройствам. Однако всего этого можно счастливо избежать, если своевременно обратиться за консультацией в возглавляемый им, Либидовским, Центр брачно-сексуального здоровья «Агапэ». А словом «Агапэ» древние греки называли…

– Константин Сергеевич, – с мягким раздражением перебил Сугробов. – Надеюсь, вы еще не раз придете к нам в гости, и мы обязательно спросим у вас и про агапэ, и про коитус, и про катарсис… А сейчас, дорогие телезрители, давайте выслушаем мнение великого магистра высшей белой магии, несравненной Данилианы!

Либидовский нехотя передал микрофон, увенчанный большим поролоновым шаром, посуровевшей магессе. У нее оказался низкий, почти мужской голос и сильный кавказский акцент. С усмешкой глянув на профессора, она заявила, что там, где бессильна наука, на помощь людям приходит безгрешное колдовство, освященное – в ее конкретном случае – благословением митрополита Кимрского и Талдомского Евлогия.

Далее Данилиана гарантировала всем обратившимся к ней полный отворот от разлучника или разлучницы, пожизненный приворот к законной семье, снятие порчи, сглаза, а также родового проклятия с попутной корректировкой кармы и, наконец, установку стопроцентного кода на удачу в деньгах и личной жизни…

– Значит, вы можете вернуть Анатолия к Ирине?! – воскликнул Сугробов.

– Пусть зайдет! – кивнула Данилиана и странно усмехнулась, обнаружив полный рот золотых зубов.

Сугробов осторожно, словно боясь сглаза или порчи, забрал у нее микрофон и заметался по амфитеатру, выясняя мнение зрителей. А мнения разделились. Большинство шумно кляло похотливого Анатолия и жестокую Алену. Некоторые осуждали Ирину, проморгавшую мужа, а теперь вот пришедшую на телевидение – жаловаться. Третьи философски рассуждали о любви как о разновидности урагана, сметающего и правого, и виноватого…