Возвращение демонического мастера. Книга 1
Шрифт:
Эта неделя пролетела быстро, и все, что я запомнил из неё, это ужас и страх.
Родители успокаивали меня, говоря, что я не могу быть приговорен, и все же их взгляды и улыбки изменились с того дня. Я читал в них неозвученный вопрос, что такого я мог совершить, что такого я могу совершить в будущем, ведь Вечные не ошибаются. Великие спиральные лорды не могут отправить ребенка в ад, не имея на то веской причины.
Я не выходил из дома ту неделю, но даже так я ощущал ненависть к себе от окружающих. Каждое утро под дверью отец находил тухлые овощи, а однажды ночью в окно моей спальни прилетел камень.
В отличие от Вечных, обитатели нижних витков предпочитают являться тихо, без пафоса и лишних слов. У тебя под ногами просто откроется портал, и сильные руки утащат тебя на другую сторону.
Со мной это произошло во время сна, отчего я даже не успел попрощаться с родителями, просто проснулся от того что кто-то сильный тащит меня куда-то вниз. Опустив взгляд увидел уродливую тварь напоминающую червя состоящего из сотен и сотен рук. Она тащила меня через межмирье, а затем выбросила во владения Рамуила.
Я ещё толком не успел отойти от шока, как передо мной появился толстый уродливый демон, покрытый гнойниками. Мерзкая тварь без лишних церемоний схватила меня за горло, подняла и осмотрела, игнорируя мои тщетные попытки высвободиться.
Миг спустя он отшвырнул меня к остальным, таким же приговоренным, испуганным, потерянным и лишенным надежды…
Их было много, по меньшей мере две сотни человек. Мужчины и женщины, молодые и старые, но я был единственным ребенком среди них. Нас отвели на огромную открытую площадку с выстроенными вокруг зрительскими трибунами. В самом центре этой арены валялась груда оружия, на которую один из демонов указал рукой, говоря, что мы должны вооружиться. Люди начали брать оттуда кто меч, кто копье, и я решил, что не буду от них отставать. С оружием у меня больше шансов.
Глупый мальчишка. Я думал, что у меня есть хоть какие-то шансы…
Моим оружием стал маленький кинжал, ржавый и тупой, но это лучше, чем ничего. Меч был слишком тяжел для меня.
Но, как я и сказал, я был глуп.
И в тот день я умер в первый раз. Жуткой и болезненной смертью, выпотрошенный и брошенный умирать на песке. В тот миг, лежа посреди бойни, я молился о скорой смерти, но та, как назло, всё не приходила.
Долгие минуты, казавшиеся вечностью…
Но смерть в конечном итоге приходит, вот только не навсегда. На двенадцатом витке Спирали нет смерти в привычном понимании. Люди, демоны… Они не умирают там без воли Рамуила.
Первый год, наверное, был самым тяжелым. Я был слаб, неумел и все, что мог делать, это умирать. Пару раз мне везло, и я выживал достаточно долго, чтобы успеть спрятаться под трупами других воинов. Если мне удавалось просидеть так до звука горна, то меня возвращали обратно в клетку, к другим пленникам. Но такое случалось совсем уж редко, чаще меня убивали ещё в первые минуты схватки. Порой даже “свои”, посчитавшие, что лучше убить меня сразу, быстро и гладко, чем позволить демонам-гладиаторам истязать меня медленно.
А бои проходили каждый день, а иногда даже по два или три раза, если Рамуилу было скучно или к нему заглядывали гости.
Пленники содержались в ужасных условиях. Мы жрали объедки, и это если повезет, потому что демоны часто забывали нас кормить. Мы не могли умереть от голода, но сам голод никуда не пропадал. Каннибализм среди пленников тоже был в порядке вещей, и разумеется, кто мог быть лучшим кандидатом в пищу, чем я?
До того момента мне и в голову не приходило, что человек может съесть человека.
День шел за днем, год шел за годом, смерть шла за смертью…
Впрочем, не все так уж ужасно. Выжить в ста схватках, убить по меньшей мере двухсот демонов — и ты становишься воином арены. Их даже демоны уважают. Таких немного, и у них есть дома, женщины, хорошая еда и другие роскоши, что может предложить этот виток. А все потому, что они сильные бойцы.
Звучит просто? На деле же почти невыполнимо. По крайней мере для такого, как я. Счетчик обнуляется, стоит тебе хоть раз умереть. Свободных воинов может быть всего двадцать, так что кому-то придется подвинуться и вернуться к рабам, поэтому любого, кто начинает приближаться к финалу счетчика, убивают эти самые бравые воины. Причем делают это группой, чтоб наверняка.
И вот в таком паршивом, забытом спиральными лордами местое мне приходилось существовать. А вскоре я узнал, что выход есть. У правой руки Рамуила, Сангранира, был меч, который именовался Пожирателем души. Убитый им уже не возрождался. Этому демону приводили тех, кто потерял себя, превращался в пустое безумное мясо, неспособное не то что сражаться, но даже мыслить.
— Все в конечном итоге станут такими, — сказал мне однажды один из приговоренных. — Рано или поздно.
С годами я становился старше, сильнее, но этого было мало. Сколько бы я не сражался, сколько бы не пытался, но не мог приблизиться к заветным ста победам. А затем я встретил его… Мириона.
Я отлично помню день, когда впервые увидел его. Белые одежды, горделивый вид, длинные седые волосы и борода. Он был словно один из спиральных лордов, явившихся на нижний виток, чтобы спасти людей. Но я ошибся. Он был таким же приговоренным, как и остальные, а вовсе не спасителем, и все же, он отличался.
Позднее я узнал, что он действительно был могучим воином в прошлом. Разящий меч утреннего тумана, так его называли в родных краях. Третья ступень Возвышения. Когда я услышал это, то едва не задохнулся от восторга, ведь он должен был быть таким же сильным, как сам Рамуил. Но это была преждевременная радость.
Он лишился сил.
Не знаю, за какие преступления, он никогда сам об этом не говорил, но спиральные Лорды выжгли его меридианы и отправили сюда.
И он стал мне учителем, практически вторым отцом.
Он показал мне путь к силе, да и не только мне, всем желающим, но своим настоящим учеником он выбрал именно меня.
Десятилетия мы были вместе, сражались плечом к плечу, превратили горстку отребья в нечто вроде войска. Тактика, строй. Мы все увереннее сражались против демонов на арене, и все меньше теряли людей. “Армия небесной надежды” — так он нас называл, и Рамуилу это не понравилось. Он понял, что из веселого представления схватки на рене превращаются во что-то угрожающее. Восстание.