Возвращение домой
Шрифт:
На пересечении коридоров мы увидели медленно двигавшиеся потоки грязи, и услышали низкий скрип — впереди, где стены постепенно уступали путь земле. Тем не менее, охранник, стоявший рядом, предупредил, что всё там принадлежит ему и его друзьям. Его глаза блестели, как у дикого животного. Мы заверили его, что всего лишь ищем потерявшегося мальчика, и поспешили дальше. Мы услышали, как позади него застучали молотки, и предположили, что его друзья проламывают очередную дверь.
— Мы должны спешить, — сказал Тримартин. — Кто знает, что будет ждать за следующей дверью, которую они взломают? Они не уйдут, пока река не заполнит здесь всё. Я оставил Ритайо перед дверью Опли. Мы оба боялись, что другие могут прийти и подумать, что он охраняет сокровища.
— Я просто
Я хочу немного написать о том, что ещё мы увидели при мерцающем свете. Мы видели человека, который перетаскивал сокровища, но утонул в грязи. На нас напала женщина с дикими глазами. Она кричала:
— Воры, воры!
Я оттолкнула её, и мы побежали вперёд. Пока мы бежали, везде была пыль, вода, и грязь. Грязь хлюпала под нашими ногами, когда мы вошли в небольшую гардеробную, в которой нашли Опли в первый раз. Всё было разрушено, туалетный столик разрублен на части. Тримартин повёл нас дальше по коридору, который я не заметила бы сама, а затем вниз по лестнице. Я чувствовала запах стоячей воды. Я пыталась не думать о подбирающейся грязи, даже наступая на неё. Когда мы спустились вниз по широкой лестнице, нам открылся широкий зал. Двери, которые мы миновали, были из металла. На них остались следы молотков, но они выстояли против искателей сокровищ.
Когда мы проходили мимо перекрестка, то услышали далёкий звук, похожий на гром, и люди закричали в ужасе. Неестественный поток света озарил стены, а затем исчез. Мгновением позже люди бросились мимо нас, убегая назад тем же путём, каким пришли. Поток воды заполнил проход по щиколотку и следовал за ними, растекаясь повсюду. Глухим и напряженным голосом Тримартин приказал нам:
— Вперёд! — и мы послушались, хотя каждый знал, что мы идем к опасности, а не от неё.
Мы дважды свернули. Каменные стены неожиданно изменились и вместо огромных серых блоков стали гладким чёрным камнем с вкраплением серебра. Мы пошли по длинному пролёту, который резко раздался, а потолок стал неимоверно высоким. Похоже, мы оставили помещения слуг и вошли на территорию привилегированных особ. В стенных нишах стояли разграбленные статуи. Я поскользнулась на влажном полу — и едва прикоснулась рукой к стене, чтобы удержать равновесие, как увидела, что большое количество людей снуёт вокруг. Их одежда и поведение были странными. Это был обычный день, наполненный светом, шумом разговоров и ароматом выпечки. Жизнь города мелькала передо мной. В следующую секунду Тримартин схватил меня за руку, и отдёрнул от стены.
— Не прикасайтесь к чёрному камню, — предупредил он нас. — Это приводит призраков в наш мир. Пойдём. Следуйте за мной, — вдали мы увидели яркий огонь от беспокойно мерцающего светильника.
Это был огонь факела Ритайо. Он был перепачкан грязью с головы до ног. Даже увидев нас, он продолжил отчерпывать грязь подальше от двери грубым деревянным черпаком. Водянистый ил потоком стекал по коридору, и даже десять человек не смогли бы справиться с ним. Если Опли не откроет дверь, он скоро будет заперт снаружи, потому что грязь заполнит весь коридор.
Я подошла к Ритайо. Наплевав на грязь и то, что мой сын и его друг смотрят на меня, я обняла его. Если бы у меня было время, я бы сделала то, в чём обвинял меня мой муж. Возможно, я уже неверна ему. Меня это мало заботит, главное, что я не предала своих друзей.
Наше объятие было коротким, у нас было мало времени. Мы позвали Опли через дверь, но он молчал до тех пор, пока не услышал всхлипы своих маленьких сестрёнок. Тогда он сердито сказал нам уходить. Его мать умоляла его выйти, сказала, что город заполняется грязью, которая скоро поглотит его полностью. Он ответил, что его место здесь, он всегда жил здесь и здесь же умрёт. Всё это время, пока мы кричали и просили его, Ритайо мрачно работал, продолжая отгонять грязь от дверного порога. Когда наши мольбы не сработали, Ритайо и Тримартин налегли на дверь, но крепкое дерево не поддавалось ни сапогам, ни кулакам, а у нас не было никаких инструментов. Глухим голосом Тримартин сказал, что мы должны уйти. Он чуть не плакал, когда говорил это. Грязь текла быстрее, а с нами было трое детей, о которых надо позаботиться.
Челли повысила голос до крика, споря с ним, но он был заглушён грохотом позади нас. Рухнуло что-то большое. Поток стал глубже, и теперь грязь лилась в две стороны. Тримартин поднял свой факел. В обоих направлениях коридоры обрывались в темноте.
— Открой дверь, Опли! — умоляла я. — Или мы все погибнем здесь, утонув в грязи. Впусти нас, во имя Са!
Не думаю, что он внял моим словам. Скорее, помог Карлмин, который повысил свой голос до приказа на непонятном мне языке, чтобы наконец добиться хоть какой-то реакции. Мы услышали, как заработали защёлки, и перед нами распахнулась дверь. Небольшая комната ослепила нас ненадолго, потом мы оказались внутри. Вода и потоки грязи попыталась последовать за нами на богато украшенный плиткой пол, но Тримартин и Ритайо захлопнули дверь, хотя Ритайо пришлось упасть для этого на колени. Грязная вода билась о порог.
Комната сохранилась куда лучше, чем те, что я видела до этого. Все мы были ослеплены роскошью и краткой иллюзией безопасности после всего произошедшего. Полки из блестящего дерева хранили изысканные вазы и небольшие каменные статуи, украшенные причудливой резьбой, и серебряные украшения, потемневшие от времени. Узкая витая лестница вела наверх и скрывалась из виду. Каждая её ступенька была освещена полоской света. Содержимое комнаты, возможно, могло с лёгкостью обеспечить возвращение нашей компании хорошего расположения Сатрапа, хотя все предметы были непонятными и странными. Опли отогнул ковёр, очищая его от пыли, и яркие цвета снова заиграли. В течение нескольких секунд никто из нас не говорил ни слова. Когда Опли поднялся на ноги и встал перед нами, я ахнула. Он был одет в плащ, который переливался разными цветами при каждом движении. На лоб он нацепил украшение из соединённых металлических дисков, и они, казалось, светились собственным светом. Челли не осмелилась обнять его. Он моргнул, как сова, и Челли нерешительно спросила сына, узнаёт ли он её?
Он помедлил с ответом.
— Ты снилась мне однажды. — Затем обвёл взглядом комнату и взволнованно сказал: — Или, возможно, я бывал в твоих снах. Трудно сказать.
— Он слишком долго прикасался к чёрному камню, — прорычал Тримартин. — Этот камень пробуждает призраков и крадёт разум. Я видел мужчину два дня назад. Он сидел, прислонившись к чёрному камню головой, улыбался и жестикулировал так, словно рядом с ним были люди, но там никого не было.
Ритайо мрачно кивнул:
— Даже если не прикасаться к нему, он отбирает у человека всю волю, — а затем, скрепя сердце, добавил: — Возможно, уже слишком поздно, и мы не сможем вернуть Опли обратно. Но мы должны попробовать. Мы сами должны охранять наш разум как можно лучше, разговаривая друг с другом. И вывести отсюда детей так быстро, как только сможем.
Я понимала, что он имеет в виду. Опли подошёл к небольшому столику в углу. Серебряный чайник стоял рядом с крошечной серебряной чашечкой. Мы молча наблюдали, как он «налил» пустоту в чашку, а затем быстро осушил её. И вытер рот обратной стороной ладони, словно напиток был слишком крепким для него.
— Если мы собираемся идти, то должны идти сейчас, — сказал Ритайо. Ему не нужно было добавлять «пока ещё не поздно» — мы все думали об этом.
Но уже было слишком поздно. Вода просачивалась под дверь, и когда мужчины попытались открыть её, то не смогли. А затем все огни стали тускнеть и мрачно замерцали.
Давление грязи на дверь растёт, и я знаю, что дерево долго не выдержит. Буду краткой. Лестница привела нас в сплошную темноту, и факелы, которые мы прихватили с собой, не будут гореть долго. Опли впал в оцепенение, Карлмину не намного лучше. Он едва может отвечать тихим бормотанием. Мужчины понесли мальчиков, а Челли повела своих двух дочерей, я же несу факелы и припасы. Мы будем идти так далеко, как сможем, надеясь найти другой путь обратно к залу с драконом и женщиной.