Возвращение фараона
Шрифт:
Сути впился зубами в свою руку, стараясь высосать и выплюнуть яд.
– Ты будешь самой богатой незаконной вдовой, – усмехнулся он.
19
Пазаир прижал к себе Нефрет. От ее нежности исчезла усталость после дороги, и вновь появилось желание бороться. Он рассказал ей, как спас Кани и помешал осуществлению одного из планов Бел-Трана. Нефрет, несмотря на радость, показалась ему озабоченной.
– Известия из крепости Чару, – сообщила она.
– Сути!
– Исчез.
– При каких обстоятельствах?
– В донесении
Пазаир посмотрел в небо.
– Он вернется, Нефрет, и поможет нам. Но почему у тебя такая тревога в глазах?
– Просто усталость.
– Говори, пожалуйста, не храни на сердце этот груз.
– Бел-Тран начал кампанию, чтобы опорочить тебя. Он обедает с высшими должностными лицами, высокопоставленными чиновниками и начальниками провинций, а Силкет расточает улыбки и помалкивает. Твоя неопытность и плохо контролируемый пыл, твои якобы необоснованные требования, некомпетентность и недостаточные знания всех тонкостей иерархии, твое непонимание реалий сегодняшнего дня и привязанность к устаревшим ценностям – это излюбленные темы его разговоров. Он вредит тебе постоянно, день за днем.
– Не беспокойся из-за этого.
– Я не выношу клеветы в твой адрес.
– Это скорее хороший знак. Ведь если Бел-Тран так действует, значит, он еще сомневается в удачном исходе. Мои недавние удары, похоже, оказались болезненнее, чем я предполагал. Честно говоря, реакция интересная, пожалуй, стоит продолжить.
– Начальник царских писцов спрашивал тебя несколько раз.
– По какому поводу?
– Он будет разговаривать только с тобой.
– Другие важные посетители?
– Управитель земельных угодий и начальник тайной службы. Они тоже хотели видеть тебя и сетовали на твое отсутствие.
Все трое мужчин входили в число «девяти друзей» фараона. Самые влиятельные люди царства, привыкшие создавать и разрушать карьеры и репутации, с момента назначения Пазаира появлялись у него впервые.
– А не пригласить ли их на обед? – предложил визирь.
Начальник царских писцов, управитель земельных угодий и начальник тайной службы чем-то походили друг на друга: все зрелого возраста, степенные, важные, говорившие низким спокойным голосом. Они прошли по всем ступеням государственной иерархии, полностью оправдывая доверие царя. В париках и льняных накидках, надетых поверх платьев с длинными плиссированными рукавами, они подошли к воротам усадьбы визиря. У входа Кем проверил личности пришедших.
Встретив гостей, Нефрет провела их по саду. Сановники любовались водоемом, виноградником, растениями редких пород, привезенными из Азии, цветочными клумбами. Завершив эту светскую церемонию, Нефрет провела их в зимнюю столовую, где ее муж беседовал с бывшим визирем Баги. Пришедшие сановники были удивлены, увидев его. Нефрет удалилась.
– Нам хотелось бы побеседовать с вами наедине, – заявил начальник царских писцов.
– Полагаю, что ваш приход связан с тем, как я исполняю свои обязанности. Почему бы моему предшественнику не помочь мне в этом испытании? Его советы могут оказаться весьма ценными.
Баги держался холодно и отчужденно; немного ссутулившись, он пристально и сурово смотрел на вошедших. Затем сказал:
– Еще вчера мы работали вместе, а сегодня вы видите во мне чужого?
– Разумеется, нет, – ответил управитель земельных угодий.
– В таком случае, – заключил Пазаир, – вопрос исчерпан. Мы обедаем впятером.
Гости расположились в изогнутых креслах. Перед каждым поставили низкий столик, на который слуги принесли подносы с яствами. Повар приготовил сочные куски говядины, запеченные в глиняном горшочке, и птицу, жаренную на вертеле. Рядом со свежеиспеченным хлебом появилось сливочное масло, с пажитником и тмином, сделанное без воды и соли и хранившееся в холодных погребах, чтобы оно не желтело. К мясу подали горошек и кабачки в соусе.
Виночерпий наполнил кубки красным вином из Дельты, поставил кувшин на деревянную подставку и вышел, прикрыв за собой дверь.
– Мы пришли от имени представителей высшей государственной власти страны, – заговорил начальник тайной службы.
– Кроме фараона и меня, – вставил Пазаир.
– Такого рода поправки представляются мне бесполезными, – обиделся сановник.
– Подобный тон крайне неприятен, – заметил ему Баги. – Какими бы ни были ваш возраст и положение, вы обязаны уважать визиря, назначенного фараоном.
– Наша совесть не позволяет нам воздерживаться от справедливых критических замечаний в адрес визиря.
Баги, возмущенный, поднялся:
– Я не приемлю такого подхода!
– Он ни неучтив, ни противозаконен, – парировал сановник.
– Я придерживаюсь иного мнения. Ваш долг – служить визирю и подчиняться ему.
– Но не тогда, когда его действия препятствуют благополучию Египта.
– Не желаю больше слышать ни слова. Обедайте без меня. – И Баги удалился из столовой.
Пораженный силой натиска и жестким отпором бывшего визиря, Пазаир почувствовал себя очень одиноким. Мясо и овощи остыли, дорогое вино осталось нетронутым.
– Мы имели длительную беседу с распорядителем Государственной казны, – признался управитель земельных угодий. – Его обеспокоенность не лишена оснований.
– Почему Бел-Тран не пришел с вами?
– Мы не сказали ему о наших намерениях. Он человек молодой, горячий, и мы побоялись, что ему не хватит сдержанности в таком серьезном деле. Молодость способна и вас увлечь в бездну, если, конечно, разум не восторжествует.
– Вы занимаете важные посты, где пустые речи неуместны. Поскольку мое время так же ценно, как и ваше, я буду вам очень обязан, если вы будете говорить по существу.
– Вот прекрасное доказательство вашего неправильного поведения, – усмехнулся сановник. – Управление Египтом требует большей гибкости.
– Правит фараон, я же стою на страже Маат.
– Повседневная жизнь иногда далека от идеала.
– Из-за таких вот мыслей, – заметил Пазаир, – Египту грозит скорая гибель.
– Вам не хватает опыта, поэтому вы слепо верите в устаревшие пустые идеалы, – рассудил управитель земельных угодий.
– Я так не считаю.
– Не руководствуясь ли идеалом, вы осудили главу провинции Коптоса, выходца из знатной и уважаемой семьи?