Возвращение к любви
Шрифт:
Может быть, эти неприятные обстоятельства тоже пробудили вдруг в душе Моги это волнующее чувство — тоску по Стэнкуце и ее людям.
Значит, надо было ехать в Стэнкуцу. Иначе не вырваться из тисков тоски. Он пожаловался на это однажды даже Анне. Она ведь тоже была из тех мест, оставила там друзей и могла его понять. Максим встретился с нею на винограднике; Анна наводила порядок в бывшей краме, где собиралась устроить жилье для студентов на время сбора винограда. Увидев, как она белит стены, в белой косынке, одетая в закапанный известкой старый синий халат, он с улыбкой
— А этот наряд тебе к лицу. Но разве обязательно было нужно самой браться за кисть? Не нашлось помощников?
— Работаю с удовольствием, Максим Дмитриевич. — Анна обратила к нему дружеский взгляд. — Чтобы не утратить сноровку, обретенную в молодости; может быть, она мне еще пригодится. — Тем не менее, она отложила кисть, сняла косынку и халат и осталась в простом платье без рукавов.
— Недавно здесь был Виктор Станчу. Говорил, что ищет вас.
— Странно… — Максим Мога взял ее за локоть, словно для доверительной беседы. — Этот Станчу… Мне кажется, с ним что-то происходит. Думал, что хорошо знаю его, но, видимо, ошибся. И часто он у вас появляется?
Под его прямым взглядом Анна растерялась. Она, конечно, хорошо понимала, почему Станчу сюда зачастил, женское чутье не могло ее подвести. Но, не будучи до конца уверенной, сочла нужным искренне сказать:
— Частенько… То вас разыскивает, то Томшу, а раза два признался прямо, что заскочил специально, чтобы повидать меня.
— Дорогая Анна, — Мога перешел на шутливый тон, — дело пахнет керосином!
Анна зарделась.
— Не сердись, — сказал Максим Мога, видя ее растерянность. — Никто не может быть уверен, что не потеряет когда-нибудь и из-за кого-нибудь голову. — Говоря это, Максим подумал о себе; ведь точно так полюбил он свою Лионору — любовь сразила его нежданно, перевернув душу. — Но оставим Станчу. Хотел сказать, что завтра на заре собираюсь подскочить в Стэнкуцу. Соскучился по ней — беда! Мне даже кажется, что если не съезжу туда сегодня-завтра, значит не увижу ее никогда! Такой уж старческий бред. Что ты на это скажешь?
Анна не видела Марианну уже целый месяц и не находила без нее покоя. Писала ей каждую неделю, на письма отвечала мать, успокаивая: Марианна здорова, хорошо ест и так загорела, что выглядит настоящей цыганочкой. Заводит разговоры обо всем на свете, задает самые несусветные вопросы, так что не успеваешь и отвечать.
— Очень соскучилась по дочери, — сказала она тихо, подавленно. — В сентябре, если получу квартиру, заберу ее к себе, чтобы больше не расставаться.
На глаза ее навернулись слезы. Максим заметил и предложил:
— Знаешь что? Я отвезу тебя к родителям, повидаешь дочь. Заскочу за тобой на обратном пути. Сделать крюк километров в полсотни — колеса у машины от этого не отвалятся!
Как захотелось ей в ту минуту обнять Могу, поцеловать его, как самого дорогого человека на свете! Но она лишь прижалась к нему на миг, словно чтобы увериться в надежности его поддержки, и взволнованно заявила:
— Не знаю даже, как мне вас благодарить.
Анна проводила его до машины. Мога чувствовал — она ждет от него еще каких-то слов. Но в голову приходили
В последнюю минуту он с несмелой улыбкой пожал ей руку.
Когда коричневая «Волга» исчезла в облаке пыли, Анна возвратилась на винодельню и сказала мастерам, что уезжает в Пояну. «Завтра на рассвете съезжу повидать ребенка, хочу отвезти ей кое-чего». До Пояны было километров пять, утром и вечером в их распоряжении находился автобус; теперь, однако, едва перевалило за полдень, и Анна торопливо вышла на шоссе в надежде поймать какую-нибудь машину.
Вскоре перед нею остановился мотоцикл с коляской. Это был Козьма Томша, Анна узнала его лишь тогда, когда он поднял со лба шлем.
— Вам в Пояну, Анна Илларионовна? Прошу! — пригласил молодой агроном, скользнув изучающим взглядом по ее фигуре. Таким взором он ее встречал довольно часто, и каждый раз ей казалось, что Томша раздевает ее догола. Теперь это ощущение возникло снова. Красивый молодой мужчина, холостяк, Томша обращался с женщинами так, будто делал им великое одолжение одним своим присутствием, не то что вниманием.
— Садитесь! — повторил он приглашение.
Анна устроилась в коляске. Прежде чем тронуть, Томша наклонился к ней и с медовой улыбкой спросил:
— Спешите?
— Очень! Много срочных дел.
— Жаль, — сказал Томша. — Хотел предложить вам заскочить в «Прибежище гайдука». Они получили свежие продукты. Может, все-таки задержимся? Жалеть не придется.
Поколебавшись не более мгновения, Анна выскочила из коляски. Томша резко сорвал мотоцикл с места.
Максим Мога между тем успел добраться до дирекции совхоза, где встретил ожидавшего его Виктора Станчу.
— Ты искал меня на винограднике? — спросил он.
Станчу часто заморгал ресницами, будто что-то попало ему в глаза.
— А что было делать, если в дирекции тебя никогда не застать? Мотаешься с места на место, — позволил он себе на правах старого друга шутливое замечание. — То в Варатике, то в Боуренах…
— С некоторых пор ты тоже не засиживаешься на месте, — перебил Мога. — Да ладно, — повторил он неожиданно для себя любимое выражение Кэлиману, — какая нужда тебя привела сегодня?
— Острая нужда в нескольких стеклянных трубах, Максим. Для винзавода. Мне нужно… Метров сто труб.
— И что же?
— ?!
— То есть, ты хочешь, чтобы я их тебе достал?
— Конечно!
— А до нынешнего года кто тебе их доставал?
— Дело в том, что завод был построен всего пять лет назад. Можно сказать, мы и не использовали его в полной мере; за оборудованием ухаживали, как положено и… и у нас были, кроме того, некоторые запасы. Теперь они уже кончились. Через месяц открываем сезон, в сущности, мы к нему готовы, надо только частично заменить трубы. Когда объединение создавалось, нас заверили, что отныне мы будем избавлены от забот по материальному снабжению. Поэтому я и пришел к тебе, — исчерпывающе изложил свою позицию Станчу, чтобы Моге все было понятно.