Возвращение к жизни
Шрифт:
– Вернулся? – Дерек въехал на удобную стоянку около эллинга и, выключив мотор, повернулся к Джин. – Откуда ты знаешь?
– Мне сообщила Мэб. Моя дочь, если помнишь.
– Да, я помню, кто такая Мэб, – отрывисто проговорил он, и Джин вновь удивилась его памятливости. – Когда она тебе звонила?
– Вчера утром, – неохотно ответила Джин, – но это уже не твое дело. Ты спросил, о чем я думаю, я ответила.
– Ответила, – согласился Дерек, скривив губы. – Дозволено ли мне будет спросить: ты знала, что он собирается вернуться?
– Конечно нет! – воскликнула Джин, вновь принимаясь терзать ни в чем не повинный
– Как когда-то с тобой, – сухо вставил Дерек.
– Нет. Совсем не как со мной. Когда мы поженились, я была совсем девчонкой.
Дерек окинул ее озадаченным взглядом.
– Но ты ведь наверняка считала, что у вас прочные отношения. Иначе зачем бы…
– Я была беременна, – кусая губы, сказала Джин. Глаза ее от смущения влажно заблестели. – А теперь можешь думать обо мне все, что захочешь.
Дерек коротко взглянул на нее и, выдернув ключи из зажигания, бросил:
– Пошли!
Между тем Дерек выбрался из машины и, распахнув дверцу, достал из багажника корзину для пикника и зашагал по залитой солнцем набережной. Джин пришлось ускорить шаг, чтобы не отстать. Из досок настила торчали гвозди, и она сожалела, что не надела кроссовки. Джин остановилась, чтобы поправить ремешок босоножки, а когда распрямилась обнаружила, что Дерек исчез. Джин гадала, уж не сделал ли он это намеренно. Да, скорее всего гак и есть. Дерек, наверное, понадеялся, что она растеряется и уйдет сама.
– Джин!
Она стремительно развернулась на высоких каблуках, силясь понять, откуда ее окликнули. И тут увидела Дерека. Он стоял на палубе нарядной яхты с высокими мачтами и обтекаемым корпусом, с виду слишком большой, чтобы ею мог управлять один человек.
Напрасно она развернулась так резко. Узкий каблук попал в щель между досками, и Джин отчаянно взмахнула руками, теряя равновесие.
Слово, которое вырвалось у Дерека, никак нельзя было назвать комплиментом ее умственным способностям. И, тем не менее, он с поразительной ловкостью спрыгнул с палубы прямо на мостки и в два гигантских прыжка оказался рядом с Джин.
– Сумасшедшая! – пробормотал он, схватив ее в объятия. И, рывком прижав ее к груди, понес, как ребенка, на яхту.
Джин так испугалась, что и не думала протестовать против такого обращения. Слишком живо она представляла, что могло с ней случиться. Сваи, торчавшие из воды вдоль причала, сами по себе были достаточно опасны, но куда хуже, если бы Джин упала между яхтой и причальной тумбой. Стоило массивному корпусу яхты разок колыхнуться – и… Джин содрогнулась всем телом, представив эту картину, и, когда Дерек поставил ее на ноги, она все еще дрожала.
– Боже, – пробормотал он, обхватив ладонями ее бледное лицо, но, хотя этот жест яснее слов говорил, как он потрясен случившимся, следующие его слова прозвучали грубо и зло: – Какого черта ты напялила эти каблуки?
Джин попыталась дать достойный отпор.
– Но я же не знала, что мне придется ходить по канату! – воскликнула она и вновь похолодела, ощутив, как покачнулась под ногами палуба.
– Это не канат, – раздраженно пробормотал Дерек, запуская пальцы в ее волосы. – Черт побери, это всего лишь дощатый пирс, по которому и полудурок способен пройти без приключений!
– Стало быть, я тогда и вовсе полная дура, – дрожащим голосом проговорила Джин.
Она хотела оттолкнуть Дерека, но в этот миг он отыскал губами ее губы.
– Сумасшедшая, – прошептал он, не прерывая поцелуя. Язык его проник в беззащитную влажную глубину ее рта.
В глазах у Джин все поплыло. Она ничего не могла с собой поделать. Сердце, и так уже неистово бившееся после происшествия на пирсе, сейчас грохотало как кузнечный молот, стремительно разгоняя по жилам кровь.
Умом она понимала, что должна любой ценой остановить Дерека – закричать, вырваться, убежать, но она не могла. Попросту не могла. В кои-то веки она была честна перед собой – и в порыве этой честности осознавала, что не может, не смеет сопротивляться желаниям Дерека.
Не прерывая поцелуя, он ласкал руками ее спину, сжимал упругие ягодицы, вынуждая Джин теснее приникнуть к нему, ощутить, как сильно он желает ее. И она в нетерпении сбросила босоножки, приподнялась на цыпочки, чтобы сильнее прижаться к нему, слиться с его жаркой, мускулистой, жаждущей плотью.
На краткий миг Джин совершенно потеряла власть над собой. Она и думать забыла, что они стоят на палубе яхты, а на пирсе в любой момент может появиться кто угодно. Жадные поцелуи, неистовые ласки Дерека напрочь заглушили в Джин голос здравого смысла. Она хотела лишь одного: пусть Дерек и дальше доказывает ей, что она женщина – слабая, чувственная, желанная… И, лишь когда его рука скользнула под юбку, этот откровенный жест привел Джин в чувство, и она нашла в себе силы оттолкнуть Дерека.
– Ради Бога, не надо! – пролепетала она, дрожащими руками оправляя юбку.
Дерек потрясенно застыл: похоже, он, как и Джин, совершенно забыл, где они находятся.
– Извини, – пробормотал он, и его смуглое лицо порозовело от стыда. – Господи! Ты, наверное, думаешь, что я – сущее животное.
Джин судорожно втянула воздух.
– Н-нет… вовсе нет, – хрипло отозвалась она и отвернулась, ухватившись за поручень. – Хочешь, чтобы я вернулась в гостиницу?
– Ты ведь знаешь, я хочу совсем не этого. – Его тон был неестественно бесстрастным. А затем, словно больше не в силах был продолжать этот разговор, Дерек сухо добавил: – Добро пожаловать на борт «Прекрасной Елены». Я назвал яхту в честь моей матери. Отходим. Мы теряем лучшее время дня.
Обернувшись, Джин молча наблюдала за его четкими действиями. В ее глазах стояли беспомощные слезы. Неужели она и вправду влюбилась в этого мужчину? Вот это была бы выдающаяся глупость!
И все же нельзя отрицать, что Дерек пробудил в ней чувства, какие Джин прежде не испытывала. Глядя сейчас на него, Джин суеверно страшилась той власти, которую вольно или невольно он получил над ней…
Миновало два часа пополудни, когда «Прекрасная Елена» вновь подошла к причалу.
Джин не рассчитывала, что прогулка затянется, хотя могла бы догадаться, когда Дерек достал из багажника корзинку для пикника. Впрочем, это было до того, как она по собственной глупости едва не свалилась в воду с причала. После этого происшествия и того, что за ним последовало, в окружающем мире случилось нечто непостижимое. Какие бы чувства ни связывали Джин с Дереком, все они исчезли бесследно, испарились, словно капли воды под палящим солнцем. Ничего не понимая, Джин могла лишь гадать, что думает о ней Дерек.