Возвращение Крестного отца
Шрифт:
Годами Хейген помогал политикам плести интриги во благо семьи Корлеоне, но, глядя в их потухшие глаза, понимал, в каких бездушных оппортунистов они превратились. Как ни странно, глаза казались безжизненными даже на фотографиях. Как правило, мужчины и женщины благодарили Тома, жали руку и приглашали заходить еще. Хейген поклялся, что если, заглянув в зеркало, увидит такой же остекленевший взор, то тут же пустит себе пулю в лоб.
Тому не хотелось работать за пределами Невады, да ему бы и не пришлось, если бы не непредвиденная кончина его предшественника. Пребывание Хейгена в Конгрессе беспокоило народ штата Невада, но куда меньше, чем самого Тома и его жену Терезу.
Тереза очень тяжело переживала критику
— Ты всегда добивался, чего хотел, — повторяла она, — а я точно знаю, что этого ты не хочешь.
Том пытался возражать, однако жена слишком хорошо его знала. Попросив немного времени, чтобы все обдумать, Тереза взяла детей и уехала на море к родственникам.
Возможно, именно из-за собственного нежелания, но переезд в Вашингтон дался Хейгену с огромным трудом. Лишь переехав реку Потомак, он осознал, кем был и кем стал. Он не питал ни малейших иллюзий относительно того, что происходит в столице, и все же, увидев Мемориал Линкольна, неожиданно оробел.
В первую ночь в отеле Том никак не мог заснуть. Сначала он подумал, что это из-за разницы во времени и большого количества кофе. Да только он летал постоянно, кофе пил литрами и после этого спокойно спал. Том раздвинул шторы, увидел яркие огни ночного города и почувствовал, как по коже бегут мурашки.
Он миллионер и член Конгресса США! Хейген истерически засмеялся.
Порыв был внезапным и стремительным — Том оделся и прежде, чем успел понять, какой сентиментальный поступок собирается совершить, вышел из отеля.
Хейген знал, что о том, что сейчас случится, никому рассказывать не стоит. Он пересек проспект Конституции и остановился у западной оконечности Зеркального пруда, пахнущего тухлыми яйцами. По воде плыли яркие блики света. Неподалеку на лавочке сидели подростки и целовались. Боже, как здесь красиво!
Сирота! Вот кем чувствовал себя Том, вот кем он и был на самом деле. Когда ему исполнилось десять, мама ослепла и умерла, а отец стал пить так, что потерял человеческий облик. Естественно, мальчика отправили в приют, откуда он сбежал и жил на улице, пока не встретил Санни Корлеоне, который потребовал, чтобы Тома приняли в семью. Как ни странно, Вито согласился. В то время Том не испытывал ничего, кроме благодарности, вопросы появились потом. В самом деле, зачем Корлеоне это сделал? Ведь мать мальчика умерла от венерической болезни, а отец был буйным алкоголиком. Том рос маленьким дипломатом, умел не задавать лишних вопросов и выбрасывать из головы ненужные мысли раньше, чем Вито отполировал эти умения до блеска и начал использовать.
И только в эту ночь, первую одинокую ночь в Вашингтоне, Хейген все понял. Вито сам был сиротой, которого семья Аббандандо приютила примерно в том же возрасте, что и он Тома. Выходит, Вито вырос в одном доме со своим будущим consigliere , а повзрослев, принял маленького оборвыша, который стал советником сначала ему самому, затем Санни и, наконец, Майклу.
Том стоял, раскинув руки, словно крылья, а потом начал медленно кружиться, пытаясь вобрать в себя как можно больше, запомнить этот миг навсегда. Мемориал Линкольна, Мемориал Джефферсона, памятник Вашингтону, Капитолийский холм, звездное небо над столицей его страны. Том так и стоял у западной оконечности Зеркального пруда, наблюдая за собственным отражением на его поверхности. Реалист и рационалист до мозга костей, Том не верил в бога и загробную жизнь, но в этот момент все обстояло совсем иначе. Ему казалось, что со дна пруда и с высоты звездного неба за ним наблюдают мертвые: Вашингтон, Джефферсон, Линкольн, умерший от рака конгрессмен, Санни
Позднее, во время заседаний Конгресса, Том часто вспоминал первый вечер и охватившую его эйфорию, особенно когда видел огонь в глазах своих новых коллег, искренне заинтересованных в том, чтобы всем американцам жилось лучше. В отличие от тех, кто, попав в Вашингтон, испытывает горькое разочарование, Хейген ничего подобного не чувствовал. Его искренне забавляло, что конгрессмены, которым он не раз давал взятки, притворяются, будто видят его впервые, когда Тома представляли им в новом амплуа. С другой стороны, за долгие годы работы у Корлеоне перед ним прошло огромное число просителей, и их лиц он тоже не помнил. Куда важнее другое — заседающим на Капитолийском холме зачастую не хватает добродетели и альтруизма, а у человека, умеющего быть самим собой, такого дефицита не возникнет.
В памятную ночь не обошлось без приключений — почувствовав, как в ребра упирается дуло пистолета, Том быстро вернулся с небес на землю. Перед ним стоял негр в ковбойской шляпе, надвинутой низко на глаза. Налетчик носил туфли на каучуковой подошве и подошел совсем неслышно.
— Надеюсь, часы тебе не слишком дороги! — нагло проговорил грабитель.
— Вовсе нет, — соврал Том. Их подарила Тереза на день свадьбы, — самые обычные часы.
— Часы просто отличные!
— Спасибо, расскажи об этом в ломбарде, куда их будешь сдавать! Кстати, мне нравится твоя шляпа.
— Мне тоже! Слушай, да ты богач! — радостно проговорил негр, возвращая Тому пустой бумажник.
— Теперь уже нет! — отозвался Том, у которого с собой было двести долларов.
— Знаешь, мне очень жаль, — сказал на прощание негр. — Но ничего не поделаешь, бизнес!
— Прекрасно тебя понимаю, — прокричал ему вслед Том. Наверное, это было самое необычное ограбление за всю историю Вашингтона. — Удачи тебе, парень!
Со свойственной ему пунктуальностью Том, направляясь на съезд партии в Атлантик-Сити, выехал от родителей Терезы в Эшбери-парк с большим запасом. Лишь в самом Атлантик-Сити с его бесконечными пробками Хейген решил взглянуть на часы. После ограбления в тот памятный вечер пришлось купить новые, точно такие же, чтобы не расстраивать жену. Черт, он забыл их на ночном столике! Вместе с удостоверением участника съезда! От досады Том сильно хлопнул ладонью по рулю.
Наверняка стоило приехать заранее и забронировать отель, но Хейген хотел привезти с собой Терезу и провести как можно больше времени с детьми. Даже мальчики очень ему обрадовались и без умолку трещали о машинах, подружках и жуткой музыке, которую оба слушали часами. Все прошло отлично! Тереза собиралась вернуться домой в конце лета (Том страшно боялся, что она откажется) и даже пообещала посещать с ним политические мероприятия при условии, что муж устроит ее в вашингтонскую галерею современного искусства.
Однако десять часов пути не проходят бесследно, и по закону подлости именно в этот день на дорогах были пробки. И вот теперь оказалось, что в спешке он забыл удостоверение! Если бы Том, как и планировалось, поехал вместе с председателем своего штаба, довольно неприятным, но очень старательным выпускником Гарварда, то Ральф (так звали умника) точно проследил бы, чтобы шеф ничего не забыл. Даже если бы в самый последний момент побежал купаться с дочерью!
Как долго он в раздражении лупил руль, Том не знал. Случайно увидев в зеркале заднего обзора свое разгоряченное лицо, он понял, что так и до инфаркта недалеко. Сделав глубокий вдох, Хейген приказал себе успокоиться.