Возвращение на Арвиндж
Шрифт:
Часовому, видимо, было скучно, и он решил продолжать разговор как можно дольше, но Андрею вдруг очень захотелось ополоснуть лицо водой из арычка, и он, обрывая завязавшуюся беседу, сказал:
– Ты давай, боец, хорошенько смотри, а не языком ляпай. Сам-то неделю, как молодым перестал быть. Тут «дедушки» Советской Армии умываться идут! Обеспечь прикрытие на случай внезапного нападения духов, – и повернувшись к Антону, добавил: – Погнали, Тоха.
Вода была совсем прозрачная, очень холодная и свежая, так что они долго и с наслаждением умывались, пили и снова полоскали лица. Потом Тоха ушел готовить жратву, а Андрей решил немного посидеть на берегу, покурить.
Маленький, не больше метра шириной, арычок в этом месте
«Вот и октябрь… Как я и говорил Тохе перед выходом – когда вернемся, будет уже октябрь. Вот он пришел, а дембель ближе не стал, – думал Андрей. Но мы какие-то другие в этом октябре, во всяком случае я уж точно. А Тоха? Не может быть, чтобы он и правда чувствовал себя так беззаботно. Всего несколько часов прошло с тех пор, как мы орали друг на друга на маленьком поле, затерянном в горах. А сейчас пошел греть тушенку, как будто только о жратве и думает. Наверное, я узнаю позже, что изменилось в нем».
Невеселые эти мысли вернули Андрея к событиям вчерашнего дня, и вскоре веселый солнечный денек потемнел для него. Почему-то вдруг всплыл в памяти вещевой мешок, в который он сунул каску убитого Сулбекова. Андрей вспомнил, что каска была вся липкой от крови. Наверное, и мешок вымазан кровью вместе с содержимым.
Андрей сходил в кубрик и вернулся к арыку, неся на вытянутой руке грязный, покрытый бурыми пятнами мешок. Прежде всего он достал каску. Стальной шлем был обтянут снаружи тканью от старой полинялой хэбэшки, лишняя материя завернута в неказистые складки и прошита неумелыми стежками. Андрей оглядел каску снаружи и сразу заметил в передней части, прямо над нижним срезом, небольшое входное отверстие. Оно располагалось там, где плавное закругление каски становилось почти вертикальным. Попав в это место, пуля не могла срикошетить и уйти вверх, как, по словам Тохи, произошло с Сулбековым за час до этого. Андрей разглядел и тот выстрел. Отогнув порванную ткань в правой части сферы, он увидел свежую царапину, блестевшую на зеленой краске, и ощутимую вмятину вокруг. Как должна была гудеть голова после такого удара. Если бы не подвесная фурнитура, прицепленная внутри каски, такой удар мог и голову оторвать.
Андрей перевернул каску. Внутри она действительно была вся в крови. Коленкоровая фурнитура, закрепленная на нескольких веревках, надетых на небольшие крючочки, была покрыта запекшимися сгустками и бурыми разводами. Глянув на нее, Андрей с трудом поборол в себе тошноту, поскорее сунул каску в арык, зачерпнул воды и принялся мотать по кругу, чтобы скорее избавиться от крови. Он уже совсем было собрался выплеснуть воду в арык, но в последний момент машинально удержался потому, что услышал какой-то посторонний звук вместе с плеском катящейся по кругу воды. Что-то будто бы скребануло по металлу. В последний момент он успел изменить траекторию руки и плеснул воду на песок, но ничего кроме красноватой воды, тут же впитавшейся, не увидел. Он еще раз встряхнул каску и услышал звук катающегося внутри камешка. Заинтересовавшись, снова перевернул ее и вывалил содержимое на песок возле своих ног. Что-то сверкнуло в воздухе и упало рядом с его ботинком. Андрей поднял странный кусочек белой пластмассы и скрученный медный комочек. Присмотревшись, он с ужасом понял, что держит в руке обломок кости, видимо, от черепной коробки, и с отвращением бросил его в сторону. Металлический же катышек оказался разорванной оболочкой пули. Андрей медленно поднялся на ноги, держа на раскрытой ладони этот кусочек металла, и, уставившись в него невидящим взглядом,
– Андрей, пойдем, порубаем. Тушенка уже разогрелась, – позвал, подходя, Тоха.
Андрей молча показал ему лежащий на ладони медный комок. Тоха аккуратно взял его двумя пальцами, поднес к лицу, рассматривая. Андрей фиксировал выражение лица друга – безразличие, интерес, удивление, понимание. Грустно улыбнувшись, Антон также аккуратно вернул медный комок на все еще протянутую ладонь Андрея и тихо проговорил:
– Сохрани. Отдашь его другану. Пусть и у него будет память. А мы с тобой и так не забудем.
Подошел ротный. Молча взял пулю, рассмотрел, вернул. И вроде бы уже уходя, вдруг проговорил:
– Вы вообще-то ничего, молодцы. Сделали, что могли. Командир взвода мне доложил, что действовали умело. Только вот, Полевский, расскажи мне, как там у вас одеяло оказалось?
– Взял с собой, чтоб в засаде не мерзнуть, – ответил Андрей.
– Да, пригодилось, видишь, одеяло. Очень помогло Сулбекова нести, – покивал головой капитан.
Андрей промолчал.
– И, кстати, где оно теперь? – вроде бы безразлично поинтересовался ротный.
– Не знаю, товарищ капитан. Мы ж остались там, а его ребята несли. Да и рвалось оно все время. Наверное, все изорвали и бросили по дороге.
– Вернемся в батальон, доложишь старшине роты. И одеяло чтобы было! – приказал капитан.
– Да где ж я его теперь возьму? – опешил Андрей. – Можно, наверное, в такой ситуации списать как-то?
– Где хочешь доставай, меня это не касается! Ты в своем уме? Я не могу, понимаешь, списывать одеяло на боевые потери, – холодно отчеканил капитан, повернулся и ушел.
Андрей вопросительно посмотрел на Тоху, тот неопределенно пожал плечами.
– Плюнь, Андрюха! Пойдем лучше порубаем, – беззаботно предложил Тоха и, не дожидаясь Андрея, пошел к кухне.
Тушенка, хоть и разогретая, была противной и не лезла в глотку.
– Пойдем, попьем да фляги наполним в арыке, – сказал Антон, отшвырнув полупустую банку.
– Иди один, я тут посижу. Захвати мою, она в мешке где-то, – попросил Андрей.
Тоха ушел в кубрик. Андрей сидел один, прикрыв глаза.
– Товарищ сержант, можно спросить? – раздался рядом голос.
– А, Мишаня, – повернувшись, Андрей увидел рядом Павленка, – ты че, ридну мову позабув?
– Да я по-русски понимаю и говорить могу, – ответил Мишаня, глядя ему прямо в глаза.
– А чего дуру гонял? – удивился Андрей.
– Я после когда-нибудь объясню. Я сейчас попросить хочу. Скажите командиру, чтоб он меня в перший взвод перевел, чтоб теперь на боевые с вами и сержантом Гордеевым ходить.
– Думаешь, мы лучше твоих дедов тебя таскать будем? – не удержался Андрей. – И не надейся! Вообще убьем.
Мишаня не ответил. Опустил глаза, но потом снова поднял их.
– Когда вы с Гордеевым и лейтенантом на горе остались, я подумал: все теперь, убьют вас духи. И все понять не мог, почему из-за одного бойца должны еще трое погибнуть? Теперь понимаю.
– Везет тебе. А я вот теперь ничего уже не понимаю. Я вообще не понимаю, для чего все это мне, тебе, ему!!! – вдруг взорвался Андрей.
Мишаня отшатнулся, поднял руку, как бы загораживаясь от удара.
– Тоха! – с бешенством заорал Андрей подошедшему Гордееву. – Может, ты мне объяснишь, на кой черт все это нужно? Горы эти, духи, стрельба?