Возвращение на Остров Мечты
Шрифт:
— Допустим. Вернемся все же к движению барокаров.
— Барокаров? Забавную, право, кличку здесь измыслили. Мелонги нарекли нас «барг-ок'каар», по-ихнему означает примерно «солдат, нанятый за землю». Очень меткое название. Слыхали что-нибудь о Дигулсе, провинц-советнике Императора? Занятный молодчик, один из той компании, что и затеяла нынешние потрясения. Довелось пару раз его зреть. Из себя ничего не представляет: плюгавенький, плешивый человечек, сладострастец и зануда. Удивительно, но именно он, вовсе не подходящий для ратных подвигов, сумел изобрести самую совершенную систему войны. Вообразите, в деревушку приезжает вербовщик и предлагает всем
— Не очень.
Пленник вздохнул.
— Откуда вы такой взялись, юноша? В каком зачарованном замке взлелеяны? Вы ни разу не видели, как на клочке пашни копошится дюжина человек, пытаясь хоть что-то вырастить? Как с ужасом ждут каждую зиму, когда будут драться с мышами за последнее зернышко? Земли мало, народу, без устали плодящегося, много — обычное дело. Все из поколения в поколение тянут подобную лямку. Легче всего стервенеет молодежь. Кто посмелее, пускается на поиски лучшей доли: в странствия, в разбойные дружины или в эти… крестоносные воинства. И бунтующие лапотные толпы большей частью строятся из таких же. А хитрец Дигулс лишь сообразил, как взнуздать и направить эту стихию. Уж если крестьянские сыны готовы за кусок земли рвать врага голыми руками, пусть попробуют заняться тем же самым в латах и за приличный надел. Толково?
— Это все равно остается предложением захватчиков, — покачал головой Шагалан. — Да и крестоносцам, помнится, уже сулили нечто похожее.
— В отличие от них мелонги выполняют свои обещания. И я тому живой пример. Что же касаемо захватчиков… Да, сперва не по себе. Однако вербовщик опутывает дальше и дальше: деньги семье немедля, скромное, но ежемесячное жалование, хорошее содержание, разовая выплата для обустройства на новой земле. Вдобавок доля от военной добычи. Вдобавок солидная выплата семье в случае гибели. Каково? Кто на такое не соблазнится, а?
— Вы, прям, будто меня самого вербуете, сударь? — хмыкнул Шагалан.
Барокар пристально посмотрел на него. Опустил взгляд.
— Почему-то сдается, это была бы безнадежная затея. Но многие соглашаются. И охотно. Мелонги же всячески подхлестывают события. Об «имперском слове» слыхали? По нему сеньорам запрещают препятствовать вербовке своих крестьян, даже если те кругом должны. Мало того, подчас долги вообще списываются с семьи, поделившейся сыном. Часто для людей это единственный выход, а господин остается несолоно хлебавши.
— Какие варвары, оказывается, добрые… — Юноша поморщился.
— Дело, разумеется, не в доброте. Мелонгам нужны все новые солдаты, вот и лезут из кожи, добывая их. Подозреваю, и подушную подать вводят повсеместно в первую очередь с той же целью. Теперь ведь у бедняков каждый лишний рот — тяжкая обуза. Послушайте истории в любом трактире: больных, увечных, старых толпами выгоняют на улицу. Там их убивают голод с холодом, а остальных развешивают на деревьях патрули. После скудных зим у дорог десятки тел младенцев, выброшенных матерями. От такой радостной жизни к дьяволу на поклон… не то что к захватчикам. Так не только выживают, но и спасают близких.
— Вот это больше похоже на варваров. И что же происходит далее?
— Я сам родился в Илиери. Охотниками вроде меня набили полный корабль и вывезли на пустынный островок посреди моря. Там обучали и готовили без малого год.
— Чему?
— Главным образом, работе с оружием и строю.
— На манер показанного у частокола?
Бородач ухмыльнулся.
— То малая толика. Настоящих опытных ребят у нас немного… было, молодежь натаскивали уже здесь. Строй — основа силы тех, кого вы прозвали барокарами, сударь, это вбивалось постоянно. А еще тщательнее Империя вбивала дисциплину, беспрекословное подчинение. Кормили хорошо, зато и плетей не жалели, лупили за всякое прегрешение. Каждому втолковали: за бегство с поля боя ждет незамедлительная казнь. Впрочем, не меньшей угрозой служило лишение заветного надела, превращение в жалкого бродягу. Это поддерживало в трудные минуты.
— И что же за войско получил в итоге Император?
— Как я понял, мелонги вначале с пренебрежением относились к нам. Не верилось, будто разноплеменная рать из вчерашних лапотников способна к серьезному бою. И тогда первым барокарам придумали испытание. Ничего такого не долетало? Среди нас история долго обсуждалась. Мы лишь готовились к обучению, когда отряд воинов, наших предшественников, вывезли в Тиграт. Просто высадили на побережье, а сами чуть отдалились в море. Ребята построились на пологом склоне. Сзади обрыв и вода, обойти невозможно, но и отступать совершенно некуда. Неподалеку имелся крупный город, и вскоре явились местные полки. Чужаков старательно обстреливали из луков и пращей, затем в атаку ринулась рыцарская конница. Когда ее отбрасывали, вновь обстрел, следом новая волна атаки. Так несколько часов, до самого вечера… Уже в сумерках пристали корабли, мелонги помогли выжившим покинуть берег. Из тысячи человек уцелела едва ли половина… Но с тех пор никто не смел смотреть на нас свысока!..
Почудилось, в голосе пленника прорезалась гордость.
— Наверно, в Тиграте тогда очень радовались отражению нападения непобедимых дотоле врагов?
— Да, эти придурки так и не поняли, чем занимались. Славили собственную доблесть, заступничество Небес… Не прошло и года, как Империя одним махом поглотила их Тиграт вместе с их бахвальством.
— При вашем участии?
— Там я толком не дрался. Зато завоевывал Гердонез. Это ведь вам интереснее?
— Сражались под Оронсом? — ледяным тоном спросил юноша.
— Сражался и брал потом город. Какие-то личные воспоминания? Поверьте, мы были там жестоки не больше, чем везде.
— Вот в это верю. Банально стерли непокорный городишко с лица земли, случается. Затем?
— Уже сотником застал поход на Овелид-Кун. Впрочем, там серьезной драки не получилось, мелкие стычки не в счет. Так что, если хотите знать, ваш Гердонез сопротивлялся едва ли не яростнее всех… И сейчас продолжает брыкаться, не желая внимать голосу разума.
Шагалан с насмешкой глянул на барокара.
— А что же нам должен вещать сей таинственный голос? Смиренно сложить лапки? Или, может, раскорячить удобнее ноги, ровно шлюха под пьяным воякой? Далеко не любой, сударь, готов за брошенную кость лизать врагу сапоги.
— Если бы все так просто, — вздохнул бородач. — Ваш порыв, молодой человек, я бы оправдал через месяц, через год после завоевания. Даже через два. Здесь Империя десять лет! Глупо объяснять, как беспомощны ваши наскоки на этого монстра. Во-первых, таких горячих юношей словами не остудишь. Вы ни о чем не размышляете, пока не расшибете себе носы. А кроме того…