Возвращение на Седьмой холм
Шрифт:
В сарай заглянула Вивьен, одетая в свое самое красивое платье.
– Папочка, ты уже запряг Пудинга? – спросила она. Но поняв, что стойло пусто, оглянулась и, как и папа, посмотрела на Роуз. Коза проблеяла что-то, папа не успел моргнуть глазом, как девочка выбежала из сарая, крича ему на ходу, что сейчас она приведет Пудинга обратно. Отец бросился за малышкой, но где там. Быстрые ножки Виви несли ее вниз с холма в сторону пляжа. Замешкавшийся Питер подумал, что конь сбежал в поле за сараем, и кинулся туда. Строптивого огромного коня не под силу поймать маленькой девочке, он и сам-то иногда с трудом
Вскоре ни с чем он вернулся во двор, хотел уже подняться на маяк, чтобы сверху посмотреть, куда делись Виви и Пудинг. Но тут на тропинке, которая уходила вниз на пляж, появилась голова Пудинга, а через секунду все увидели малышку Виви, которая спокойно вела коня, накинув на его шею длинный пояс от своего платьица.
Все были очень удивлены, а Вивьен объяснила:
– Пудинг говорит, что, если ему в рот не будут вставлять эти ужасные железные удила, он больше не убежит и согласен везти всех хоть на край света.
Папа не поверил своим ушам, но послушался дочь. Пудинг смиренно дал накинуть на себя недоуздок, запрячь в повозку и спокойно покатил семью по сиреневым полям в Лайлак Хилл.
– Вивьен, дорогая, – спросил папа, который не мог прийти в себя: – Как ты узнала, куда убежал Пудинг?
– Роуз меня предупредила, что он бегает на пляже.
– И ты разговаривала с Роуз и Пудингом так же, как со мной?
– Конечно! – удивилась Вивьен.
– А сейчас он о чем говорит? – спросил папа, покосившись на фыркавшего Пудинга.
– Он сейчас не говорит, он поет свою любимую песенку про колокольчики, – ответила Виви и тоже затянула: – Динь, динь, динь.
– Аааа, все понятно, – растерянно ответил папа и покосился на Мэри и миссис Энн.
Мэри пожала плечами, не зная, что ответить мужу.
У Питера, конечно, была масса сомнений, но Вивьен так уверенно и искренне говорила.
Через две недели Роуз заболела, она лежала на соломе в сарае, отказывалась есть и не выходила на улицу. Вивьен и София нарвали сочного молодого клевера и пошли проведать ее.
– Папа с мамой думают, что, может быть, она наелась дурной травы, – сказала София.
– Я сейчас спрошу, что у нее болит, если живот, то боюсь, что необходима будет клизма, – ответила Виви, когда они уже заходили в сарай.
– Кто это меня собирается лечить клизмой? – произнесла козочка слабым голосом.
– Доброе утро, Роуз, как ты себя чувствуешь? – спросила Виви. – Я подумала, что, может быть, у тебя болит живот, ну, и клизма тогда не помешала бы.
– Не говорите ерунду, маленькая мисс, у меня воспалился ревматизм и колени горят огнем, никакой клизмы мне не нужно. Утренняя роса меня доконает, она не идет мне на пользу, я уже дама преклонного возраста. Вот если бы мне такие сапожки, как вы носите, уж я бы быстро выздоровела. Еще бабушка Энн, когда мы жили в Лайлак Хилле, советовала соседке, миссис Агате, растереть ее больные ноги камфорным спиртом. Наверное, этот камфорный спирт – хорошая вещь, миссис Энн плохого не посоветует. Хотя у миссис Агаты каждый день болело что-то новое. Дааа, еще если сапожки были бы красного
– О Роуз, что же ты сразу не сказала? Мы тебя в два счета на ноги поднимем, ты у нас будешь скакать, как молоденькая козочка.
– Что ответила Роуз, Виви? – спросила ее София, ничего не понимая, но тоже выбежала за Вивьен.
– Пойдем быстрее к папе, ей нужны камфорный спирт и сапоги.
И девочки припустили к дому, где мама с бабушкой накрывали на стол. Подходило время обеда. Папа сидел в кресле в гостиной и чистил свою старую подзорную трубу.
– Папочка, папочка, нам нужно срочно съездить в Лайлак Хилл.
– Что же у нас за срочность такая?
– Роуз сказала… – но Виви не успела договорить.
– Оооо, детка, ты опять за свое, – застонал Питер.
– Да, папочка, – с деловым видом продолжила Виви. – Роуз сказала, что у нее ревмазитм какой-то и ей нужно натереть ноги камфорным спиртом, который бабушка советовала миссис Агате. А еще она хочет новые сапожки. Да, папочка, только Роуз попросила, чтобы они были непременно красного цвета, это ее сразу поставит на ноги. Она заболела от утренней росы, у нее замерзли ноги.
Тут папа вскочил со своего кресла, чуть не уронив любимую трубу, и заговорил с Мэри, как будто Виви и Софии не было рядом.
– Ну как, скажи мне на милость, она могла узнать о ревмазитме, тьфу ты, о ревматизме, да еще о камфорном спирте? Я могу понять, что они с сестрой придумали историю с красными сапогами, но спирт… Мама, скажи, пожалуйста, ты советовала, когда-нибудь миссис Агате натирать больные ноги камфорным спиртом? – спросил Питер, повернувшись к миссис Энн.
Та пару раз хлопнула ресницами, пытаясь понять, откуда девочки могли узнать о больных ногах миссис Агаты, она уже и сама-то про это забыла:
– Питер, но, но… да! Как-то я советовала Агате камфору, но как девочки об этом узнали, это же было до их рождения?
Он подошел к Виви, наклонился, взял ее за плечи и легонько потряс. Девочка недоуменно уставилась на него.
– Виви, ответь мне, пожалуйста, сейчас очень серьезно. Ты что, действительно понимаешь то, что говорят Пудинг и Роуз?
– Папочка, а разве вы их не понимаете?
– Нет, детка, никто из нас не понимает.
Виви обернулась к сестре и спросила: – И ты тоже, София?
– У-у, – покачала головой сестра.
Тут всем стало понятно, что Вивьен не меньше, чем София, одарена. Ей было дано понимать язык животных, а может, и не только животных, и отвечать им.
В воскресенье после службы Виви потянула родителей в лавку сапожника мистера Фергюса и в аптеку мистера Теофраста.
Папа согласился зайти в аптеку, подумав, что камфорный спирт был более безобидным по сравнению с красными сапогами для козы, а заполучив лекарство, может, девочки забудут про обувь. Семья подошла к аптечной двери. Питер со вздохом дернул на себя ручку в надежде, что она будет закрыта, но дверь открылась и колокольчик на ней громко тренькнул. Близнецы замерли посередине зала, разглядывая баночки с травами и порошками на стеклянных полках. Питер подумал: «Когда они увидят огромный изогнутый рог нарвала, подвешенный под потолком, то, скорее всего, забудут все на свете и не станут болтать лишнего при Теофрасте».