Возвращение не гарантируется
Шрифт:
— Понял, хозяин! — Он сунул руку под пиджак к левой подмышке, но не дотянулся до кобуры: «колхозник» собранными в щепотку тремя пальцами, которыми будто набрал соль, собираясь посолить овощной салат, тюкнул его в область виска, и тот рухнул на своего коллегу.
— Да ты что, бессмертный?! — В руке у Рыбака появился, как пишут в современных осторожных протоколах, «предмет, похожий на пистолет» — ведь если его не изъяли на месте, то это вполне может оказаться массо-габаритный макет, охолощенный пугач, ракетница, детская игрушка, в конце концов, да мало
Но парень, которого ошибочно принимали за лоха и колхозника, скорей всего, оказался журналистом: он сразу распознал опасность в появившемся предмете и, не дожидаясь доказательств, прыгнул вперед, отвел ствол в сторону, так что выстрел взбудоражил на диво тихую, хотя и не очень спокойную ночь, а пуля со свистом улетела в темноту. Рыбак на этом не успокоился: отскочив, он прицелился в «журналиста» и трижды нажал спуск, но курок только с безвредным звоном бил по ударнику, не причиняя вреда наглому незнакомцу, который, не проявляя беспокойства, подошел к авторитетному бизнесмену вплотную и ткнул двумя пальцами в шею, мгновенно прекратив и его противоправные действия, и обычную жизнедеятельность крепкого организма.
Потом он внимательно огляделся, поднял с асфальта большую сумку и женскую красную туфельку на плоской подошве, загрузил в свою невзрачную машинку, бросил прощальный взгляд на три тела, лежащие в прежних позах… Конечно, если бы это была финальная сцена художественного фильма, то сценарист с режиссером обязательно бы заставили его произнести ключевую фразу — что-нибудь типа: «Правильно говорят — сила в правде! А вы не верили!». И поверженные негодяи обязательно бы покладисто согласились: «Верим, верим! Сила в правде, честности и справедливости!»
Но это был не фильм, а вполне реальная жизнь. И смерть тоже реальная. Поэтому он сел в свой «Хендай», развернулся и погнал по трассе, оставив Рыбака, Серого и Костяна остывать со скоростью два градуса в час. А если еще захолодает, то и больше.
Девушка успела пробежать метров триста. Вместо того чтобы свернуть в темноту, она держалась в свете фар, как бегут испуганные зайцы, надеясь таким образом избежать грозящей опасности. А ведь считается, что люди умнее зайцев! Впрочем, превратившись в дичь, все часто ведут себя одинаково: страх уравнивает живые организмы как высшей, так и низшей степени организации. Конечно, из этого правила, как, впрочем, и из любого, есть исключения.
Исполнивший обязанности Бэтмена, Супермена, Зорро и всех остальных благородных героев парень быстро догнал беглянку, притормозил и, перегнувшись, открыл пассажирскую дверь.
— Садись! Да не бойсь — это я!
Она шарахнулась было в сторону, но, бросив взгляд на водителя и чуть поколебавшись, прыгнула на сиденье. «Хендай» набрал скорость, девушка то и дело оглядывалась назад. Она была босиком, а в руке, как амулет, оружие или опознавательный знак, сжимала красную туфлю.
— И правда, никто не гонится…
— Не бойся, они уехали! Сзади твои вещи, можешь обуться.
Но она пропустила его слова мимо ушей.
— Это в тебя стреляли?
— Где? Я не слышал.
— А как ты ушел?
— Убежал. А они развернулись и погнали обратно.
— Врешь! Покажи кулаки…
Он протянул правую руку, девушка внимательно осмотрела костяшки.
— Даже не ободраны. Не похоже, чтобы ты дрался…
— Как я мог драться с такими быками?
— Не знаю. Только они бы никогда не отпустили тебя по-хорошему. И меня бы обязательно догнали…
— Так где они?
— Вот это загадка. — Изогнувшись винтом и блеснув подтянутым животом, она достала с заднего сиденья вторую туфельку. — Влажные салфетки есть?
— Зачем тебе?
— Не могу же я надевать туфли на грязные ноги!
— Ничего себе, какие нежности! — усмехнулся водитель. — Посмотри в бардачке — там есть бинт и немного водки во фляге.
— Мне бы и внутрь не помешало. Хотя бы пару глотков…
— Там как раз столько и есть. А что у тебя с ними вышло?
Девушка протерла влажным бинтом ступни и обулась. В салоне резко запахло спиртным.
— Какая гадость! — Поморщившись, она приложилась к зеленому грушевидному сосуду. Содержимого как раз хватило на три хороших глотка. — Что, что… Пристали, чтобы я к Рыбаку ехала, а я отказалась.
— А кто это?
— Ты что, не слышал?! Городской авторитет, всю округу держит!
— Ну и хрен с ним! Зачем мне про него слышать?
— Сволочи, как проволокли по асфальту! — Она озабоченно рассматривала разорванные на коленях джинсы. — Видуха, как после изнасилования…
— А что, ты знаешь, как это бывает? — покосился он.
— Небось не вчера родилась. Каждая третья телочка это знает!
— «Телочка»! — хмыкнул парень. — Ну-ну…
Некоторое время ехали молча. По сторонам тянулись черные ряды лесополос, иногда навстречу попадались редкие машины.
— Что у тебя за фляга? — спросила она, закручивая крышку на цепочке. — Тяжелая, железная… Никогда таких не видела…
— А какие видела?
— Серебряные, красивые, маленькие… Чтобы взбодриться коньячком или вискариком, стаканчика достаточно… А тут целое ведро!
— Нет, всего восемьсот грамм. На рыбалку, охоту…
— Ну, ну… Охотничек, — недоверчиво сказала она. — Но ты молодец, что взял мои шмотки!
И снова, перегнувшись в талии, достала из сумки кошелек, открыла, пересчитала деньги. Краем глаза он видел, что в основном там находятся доллары.
— Смотри, все на месте! — удивилась она.
— А куда бы они делись?
— А куда деваются деньги? Только что были — а уже нет!
— Думала, я прикарманил? — косо глянул спаситель.