Возвращение Одиссея. Будни тайной войны
Шрифт:
Без двадцати минут час светло-серый «Рено-Клио» уже занял позицию практически точно напротив ничем особо не примечательного дома номер два, на противоположной от него, нечетной, стороне улицы де ля Шапель, совсем недалеко от перекрестка, где ее пересекала улица Орднер, переходящая дальше в улицу Рике. Непосредственно вход в кафе «Гном», действительно не отличающееся внушительными габаритами, немного загораживала расположенная возле самого тротуара телефонная будка с прозрачными пластиковыми стенами, но зато подходы к нему как справа, так и слева, до самого перекрестка, просматривались очень хорошо. Более того, эта телефонная будка даже отчасти закрывала сам «Рено» от любопытствующих взглядов сидящих в кафе, возле окна, посетителей.
Припарковав машину, сидящий за рулем Иванов откинул крышку лежащего на соседнем с ним сиденье обычного
Начальник, не говоря ни слова, тут же прикрепил объектив к внутренней боковой панели автомобиля с помощью специального фиксирующего устройства, которое одновременно служило еще и поворотным механизмом, позволяющим этому объективу перемещаться как в горизонтальной, так и вертикальной плоскостях. Движения его при этом были не суетливы и уверенны, что также свидетельствовало о весьма неповерхностном знакомстве с данным конкретным образцом оперативной техники. Завершение всех манипуляций сопроводилось сухим коротким выдохом: «Готово».
Олег включил ноутбук и быстро пробежал пальцами по кнопочкам клавиатуры, вводя нужный пароль и код, открывающий ему доступ к специальной программе, которая, собственно, и давала возможность использовать этот прибор для вполне определенной специфической цели, а именно: для наблюдения за нужными объектами и их фиксации в памяти компьютера как в режиме непрерывной цифровой видеозаписи, так и с расчленением полученного изображения на отдельные дискретные покадровые фрагменты. С помощью клавиатуры этого хитроумного агрегата можно было осуществлять дистанционное управление миниатюрной камерой слежения, находящейся на конце соединительного оптико-волоконного кабеля, перемещая ее в обеих плоскостях, приближая к объекту съемки и удаляя от него, и даже увеличивая в двадцать раз отдельные, вызывающие интерес фрагменты и детали. Кроме того, программа позволяла регулировать и изменять режимы изображения попавших в поле зрения камеры объектов на откидном жидкокристаллическом экране, а также обеспечивала мгновенную пересылку вызывающего повышенный интерес кадра на специальное удаленное приемное устройство, располагавшееся в «бункере», в особо засекреченном помещении. Впрочем, в данном случае последнюю функцию использовать никто не собирался, поскольку двое из числа весьма ограниченного круга лиц, посвященных в детали этого оперативно-технического мероприятия и вообще всего дела в целом, находились непосредственно на месте операции, возле уже ожившего мерцающего монитора, а третий оставшийся (кстати, обреченный судьбой также попасть в кадр) потихоньку двигался по предписанному ему маршруту, чтобы через какие-нибудь четверть часа появиться перед зрачком объектива на противоположной стороне улицы.
Молодому оперработнику пришлось несколько секунд повозиться, чтобы добиться наилучшего формата и ракурса изображения: сфокусировать объектив непосредственно на входе в кафе было не самым лучшим вариантом – в этом случае исчезала возможность заблаговременной фиксации объектов на ближних подступах к месту явки; к тому же абсолютно четкой видимости немного мешала стоящая в створе телефонная будка. Поэтому Олег немного отдалил от себя на экране непосредственное место действия, но зато благодаря этому сумел расширить диапазон слежения, захватив в кадр не только сам дом номер два, на первом этаже которого располагался «Гном», но и четвертинку примыкающего к нему с правой стороны приземистого трехэтажного здания, а также маленький фрагмент тротуара, начинающийся сразу за его левым углом улицы Рике.
Народа на улицах было немного. За все время наблюдения в цепкие щупальца объектива, закрепленного практически на уровне верхнего края слегка, всего на какой-то сантиметр, не больше, приспущенного тонированного левого заднего бокового стекла, попало от силы чуть больше двух десятков человек, с разной скоростью и целью продефилировавших мимо заветного места предполагаемой долгожданной встречи. Из всего этого жидковатого потока в кафе занырнули только трое, причем пока безвозвратно лишь одна необъятных размеров мадам, весьма неопределенного возраста и какой-то желеобразной консистенции. Зашедшие туда же почти сразу за ней мама с дошкольного вида дочкой минуты через полторы снова выскочили наружу, при этом у дочки в руках уже поблескивал разноцветный пакетик с какими-то бонбонками [47] , по-видимому только что приобретенными за барной стойкой, ради чего, скорее всего, ими и было сделано небольшое отступление от своего первоначально намеченного пути.
47
Le bonbon (фр.) – конфета.
Между тем обвивающий левое запястье сидящего за пультом «оператора» золоченый «Патек Филипп», на половинку выскользнув из-под края рукава коричневого кашемирового пальто, как бы невзначай напомнил своему владельцу о том, что до установленного группой товарищей времени «Ч» (о котором Бутко сообщил вчера своему инкогнито абоненту похожим на обычный телефонный номер семизначным кодом, записанным на верхнем обрезе семнадцатой страницы известной телефонной книги) осталось всего лишь четыре полных оборота бегающей секундной стрелки. «Оператор» инстинктивно подался чуть вперед, приблизив свое лицо к мерцающему экрану, при этом пальцы его правой руки опустились на группу из четырех отдельно расположенных клавиш с изображенными на них разноориентированными стрелочками, в готовности немедленно нажать на любую из них, чтобы моментально приблизить или, наоборот, отдалить изображение нужного объекта либо же переместить объектив в ту или иную сторону в горизонтальной плоскости.
Ожидание надолго не затянулось. Без двух минут час Олег услышал сзади негромкий голос своего начальственного напарника, который, не будучи привязан к жестким рамкам кадра, фиксирующим лишь ограниченный участок просматриваемого пространства, имел, глядя непосредственно в окно, возможность гораздо более широкого визуального обзора.
– Та-ак... а вот и наш дорогой товарищ, наконец, появился.
– Где? – моментально отреагировал на услышанное сообщение Иванов, не меняя положения ни головы, ни тела.
– По тротуару движется. Слева.
– Со стороны метро?
– Да, как положено. Та-ак... подходит к дому номер четыре. Готовься, сейчас будет в кадре.
Олег, сжавший от напряженного ожидания челюсти и чуть прищуривший глаза, через секунду увидел на мониторе как-то незаметно вплывшую в кадр, хорошо знакомую ему статную фигуру мужчины, с правильным античным профилем, в кобальтового цвета плаще и серой классической шляпе, скрывающей густую, слегка вьющуюся темно-русую шевелюру.
Бутко шел внешне абсолютно свободной, раскованной и неторопливой походкой; поравнявшись с входной дверью в кафе, он на мгновение остановился, посмотрел сначала вверх, туда, где над скосом длинного, но не широкого карниза протянулся транспарант вывески с названием заведения, в сопровождении рекламного логотипа «Stella Artois», затем на сплошной ряд двухметровой высоты окон, идущих в обе стороны от входа и разделенных между собой узкими продольными рамами (вернее, на то, что открылось его взору за этими окнами), и после этого потянул на себя ручку входной двери.
Прошло минут пять после того, как «объект номер один» скрылся из виду в гостеприимных недрах заведения. За это время вдоль фасада дома номер два промелькнуло, не останавливаясь, еще где-то с полдюжины малопримечательных личностей обоего пола разных возрастов.
Вдруг из-за левого угла дома, откуда-то из невидимой для наблюдающих глубины, со стороны идущей перпендикулярно улице де ля Шапель улицы Рике, на свет божий появилась еще одна личность, которая не стала сразу поворачивать и продолжать движение направо, вдоль кафе; хотя вместе с тем не выразила и какого-то отчетливого устремления пересекать перекресток прямо или налево. Вместо этого «личность», представляющая собой довольно подвижного мужчину, среднего возраста, невысокого ростом, не ширококостного, но, как могло на первый взгляд показаться, достаточно крепкого телосложения, остановилась где-то посередине между углом дома и перекрестком; как бы ориентируясь на местности, поводила головой по сторонам; подняв левую руку, взглянула на часы и только тогда уже, повернув направо, дошла до входной двери кафе и, без всяких остановок или раздумий, через какие-то доли секунды исчезла в его приемной горловине.