Возвращение снежной королевы
Шрифт:
– Она у нас! Слушаюсь! Так точно!
Убрал телефон и проговорил с придыханием:
– Через пять минут будут!
– Эй, мусора, совесть имейте, дайте похмелиться! – раздался из-за решетки «обезьянника» тоскливый сиплый голос. То, что Лера приняла за груду тряпок, зашевелилось, поднялось на ноги и оказалось грязным небритым стариком.
– Уймись, Короедов! – лениво отозвался капитан. – Имей в виду, будешь выступать – отметелим! Одно только тебя спасает – обувь пачкать неохота!
– Налили бы пять грамм! – не сдавался старик. – Вы что, изверги, что ли?
– С каким контингентом приходится возиться! – Капитан с тяжелым вздохом повернулся к Лере. – А что же вы не угощаетесь? Может быть, кофейку?
– Кофейку – это можно. – Лера с напускной беззаботностью откинулась на спинку стула, настороженно оглядывая помещение пикета. Все происходящее ей определенно не нравилось, особенно наигранная угодливость и гостеприимство ментов.
– Коновалов, слышал? Сделай девушке кофе! Хорошую банку возьми, которая для начальства!
Лейтенант засуетился, поставил чайник, достал из ящика стола банку растворимого кофе.
В это время дверь пикета распахнулась, невысокий кривоногий милиционер втолкнул в комнату толстую пожилую цыганку в пестрой оборчатой юбке, обметающей грязный пол, и бренчащих монистах на необъятной груди.
– В чем дело, Диденко? – поморщился капитан. – Говорил же я тебе – не таскай сюда цыган! Ты же знаешь – от них одна антисанитария, да и договорились мы с ихним главным…
– А чего она оскорбляет при исполнении? – проныл милиционер. – И дряни всякой нагадала… что жена от меня к какому-то блондинчику бегает… пускай посидит часок в «обезьяннике», подумает насчет своего гадания…
– Ну пускай… – согласился покладистый капитан. – Только ты бы лучше насчет жены побеспокоился!
– Какой жены! – возмутился Диденко. – Николай Алексеевич, неженатый я! А эта нагадала… значит, врет все! Мошенничество одно, а не гадание!
– Это ты по паспорту неженатый, – гулким басом вклинилась в разговор цыганка. – А с Нинкой своей третий год живешь! Это всему городу доподлинно известно!
– А это до тебя касается? Касается? – Диденко ткнул цыганку в бок и поволок к «обезьяннику». Проходя мимо Леры, гадалка как бы нечаянно задела ее, быстро коснулась руки. Лера почувствовала, как в ладонь к ней переместилась скомканная бумажка.
У капитана в кобуре заиграла бессмертная «Мурка». Он вытащил мобильник, поднес к уху, тут же вскочил, отошел в дальний угол и вполголоса заговорил.
Лера покосилась на Коновалова, развернула бумажку и прочитала криво нацарапанные буквы: «Сыгыдыр».
Она знала это слово, за недолгое время, что общалась с цыганами, запомнила – это значило опасность, шухер. Сыгыдыр – говорили вполголоса цыгане, если мирное застолье грозило перерасти в кровавую поножовщину или если приближалась машина с ментами, назревала облава…
– Капитан, – кокетливым тоном проговорила Лера, поправляя волосы. – А где у вас тут приличная девушка может попудрить носик?
– У нас тут «пудрой» лучше не баловаться, – усмехнулся капитан. – А если туалет – так он вон там, налево по коридору! Коновалов, проводи девушку!
– Да уж как-нибудь обойдусь без провожатых! – Лера развязно ухмыльнулась, встала и, покачивая бедрами, двинулась в указанном направлении.
Туалет в пикете оказался именно такой, какой Лера ожидала увидеть, примерно такой же, как лет тридцать назад, – облезлая масляная краска стен, матерные надписи от пола до потолка, проиллюстрированные соответствующими рисунками, покрытая паутиной трещин плитка на полу, эмалированная раковина в сколах и потеках ржавчины, две кабинки с болтающимися дверцами. Лера захлопнула за собой входную дверь и закусила губу: изнутри эта дверь не запиралась даже на самую примитивную задвижку. Она повернула допотопный медный кран, зачерпнула ржавой воды и ополоснула лицо. Ей нужна была свежая голова, чтобы найти выход из этого положения.
Менты держатся с ней уважительно, как с важной персоной, но не отпускают, ждут своего главного. А Комов – человек скользкий, от него можно ждать чего угодно… да тут еще цыганка с ее предупреждением… нет, по-любому надо отсюда уходить!
Только вот как?
В дальнем конце помещения имелось небольшое окошко, замазанное белой краской, но через протертые в этой краске лунки была видна железная решетка. Здесь не выберешься…
Думать, думать, и думать быстро – скоро менты ее хватятся, и дисциплинированный лейтенант Коновалов отправится на поиски!
Из коридора донеслись крики, шум скандала.
– Говорят тебе – мне надо! – расслышала Лера гулкий бас старой цыганки. – Я старый человек, долго терпеть не могу! Или ты хочешь, чтобы я это прямо здесь делала?
– Да пошла ты! – вяло отлаивался кто-то из ментов.
Шум прокатился по коридору, дверь распахнулась, в туалет вкатилась цыганка, пестрые юбки раздувались, как паруса корабля, мониста гневно бренчали. Вслед за цыганкой попытался сунуться бдительный лейтенант Коновалов, но тетка сунула ему под нос огромный кулак и покрыла таким многоэтажным матом, что молодой милиционер вылетел в коридор как ошпаренный.
Цыганка повернулась к Лере, сверкнула темными и выпуклыми, как маслины, глазами и выпалила:
– Эй, молодая-красивая, быстро давай!
– Чего – быстро, бабушка?
– Какая я тебе бабушка? – Цыганка явно обиделась. – Мне всего-то тридцать девять! Меня Мама Шоша называют! Быстро переодевайся!
Она задрала свою пеструю юбку, под ней оказалась еще одна, примерно такая же. Стащив ее, цыганка протянула Лере.
– Надевай, надевай, беленькая! Чего стоишь, чего глаза таращишь? У нас времени нету!
С этими словами она стянула со своего необъятного торса черную кофту в пунцовых розах, под которой оказалась зеленая майка, расшитая блестками и стразами. Эту майку цыганка стащила через голову и кинула Лере:
– Ну, краля, не тормози! От себя отрываю! Знаешь, сколько я за эту кофточку заплатила?
– Мне же это будет велико… – протянула Лера, вертя в руках цыганские обновки.
– Ой, да я же на тебя не могу! – Цыганка закатила глаза к потолку. – Велико ей будет! Нашла чем гордиться! Хорошего человека должно быть много, а хорошей женщины – особенно… Из большого не выпадешь! Кушачком прихвати!