Возвращение солнца

Красовский Леонид

"Сторожа!
– догадался Димка.
– Наверно, сад охраняют. Только почему они так странно одеты?"

– Дяденька, - просительным голосом заговорил он, - отпустите, меня. Я только хотел посмотреть. Я не хотел воровать яблоки или что другое. Честное слово! Зачем мне...

– Снеп!
– перебил его "А".
– Веди шпиона!

Сам "А" пошел напролом через лопухи. Один из прозрачных сторожей схватил Димку за шиворот, оцарапав шею твердыми пальцами, и потащил еле дом грубо, как самого последнего хулигана. Димка норовил вырваться, но стеклянные пальцы держали

крепко. Он горько пожалел, что надел сегодня новую рубаху. Забыл переодеться после того, как вернулись от маминых знакомых. Будь на нем старая - рванул бы сейчас ворот да задал стрекача... У этой не оторвешь. Мама специально сшила ее из такой крепкой материи, что даже колючки акации не могли ее проткнуть. Она еще сказала: "Эту так просто не изорвешь". Ну и что? Теперь попадет за то, что забрался в чужой сад. Этот рыцарь "А" если не шутит, то, значит, не верит, что он не собирался воровать яблоки. Правда, из чужого сада все кажется лучше своего, только сегодня он об этом не думал.

Лопухи кончились. Стеклянные пальцы разжались. Димка остановился с раскрытым ртом. Он увидел не сад, а город. Необыкновенный город. Все дома в нем были стеклянные. Стеклянные стены, стеклянные крыши. Ближние дома окраины (а они оказались на окраине) были сложены из осколков стекла. В некоторых домах сквозь стены виднелись люди. Какие-то все похожие друг на друга. Димка даже и не сообразил в первые минуты, почему они так похожи.

Вдали виднелся особенный дом. Высокий, с куполами и шпилями, балконами и статуями. Видно. он тоже был стеклянный, потому что весь блестел под лучами солнца, хотя стены не были прозрачными, как в лачугах.

– Пошли!
– толкнул в спину конвоир, видя, что "А" остановился и нетерпеливо топчется на месте.

Когда подошли к нему, он спросил:

– Из какого ты королевства? Сознайся лучше.

– Не из какого, - недовольно ответил Димка. Он начинал понимать и то, что его разыгрывают.

– Ага, не хочешь сознаться, - обрадовался "А".
– Настоящий шпион! Меня не проведешь. Я знаю, что шпионы никогда не сознаются сразу.

– Мне не в чем сознаваться, - Димка насупился, - Лучше вы скажите, куда я попал и зачем вы шутите.

"А" даже прищелкнул языком от восхищения.

– Замечательный шпион! Такой маленький и уже такой хитрый. Ладно, пошли.

И они зашагали по улице, выложенной разноцветным булыжником. Впереди "А", за ним - Димка, за Димкой конвоир. Димка сделал несколько шагов и невольно глянул под ноги, услышав грохот. Это гремели по камням тяжелые стеклянные башмаки сторожей. "Как в кино, - подумал Димка.
– Может, и правда...
– Эта мысль почти окончательно успокоила его.
– Ладно, пусть разыгрывают. Пусть думают, что я не догадываюсь".

Когда немногочисленные любопытные жители стеклянного города стали выбегать на улицу, Димка понял, почему они похожи друг на друга. Все были полуголые, в одних трусах, все черноволосые н загоревшие до черноты. При такой жаре, какая была, нетрудно загореть. Димкина рубаха уже прилипла к спине. А ведь приближался вечер н там, за старым забором, было прохладно.

Люди удивленно чмокали, перешептывались, провожая Димку пристальными

взглядами. Он уловил несколько слов: "Чужой! Его ждет смерть! Агент получит награду...".

ГЛАВА ВТОРАЯ. РАЛИЯ.

Люди поспешно убегали в свои дома, как только к ним приближался человек в белом мундире, с белой каской, с блестящей саблей на боку. Таких одинаково белых людей на улице было немало. Они сновали в разные стороны, внимательно приглядываясь к тому, что творится за стеклянными стенами, иногда грозно покрикивали. Некоторые передвигались пешком, другие - верхом на диковинных лошадях. Даже трудно было назвать этих скакунов лошадьми. Димка таких еще не видел. У них были лошадиные головы и хвосты, тонкие длинные ноги и двугорбые верблюжьи спины. Димка приостановился, разглядывая неизвестных животных.

– Ну!
– конвоир толкнул его так, что он чуть не упал.

– Чего пихаетесь!
– обернулся Димка.
– Нельзя ли полегче.

– Ну-ну!
– обернулся "А", потянул Димку за рубаху и сразу же придержал, положив руку на плечо.

Позади послышался громкий топот. Их догонял человек в пышной ярко-голубой одежде, с длинными рыжими волосами. Широкие рукава его куртки болтались у самой земли, шаровары, заправленные в гетры, раздувались двумя парусами. На ногах были плетеные сандалеты. На груди алела буква "Н".

– Ха-ха!
– подпрыгнул он на ходу.
– Попался! Кто это? Не наш! Он понимает язык?

Скрипнув шарнирами, "А" протянул ему руку.

– Это шпион.

– Прекрасно! Пойду скажу!

"А" показал ему кулак.

– Это мой пленник. Сам доставлю и сам скажу. Не суйся.

– Ха! Пока ты доставишь!
– "И" вприпрыжку побежал вперед, к стеклянному дворцу.

– У, проклятый выскочка!
– проворчал "А" и снова скрипнул. (Только на этот раз Димке показалось, что скрипнули зубы).
– Побежал за славой! Всегда лезет вперед...

"А" показал Димке вперед и снова загрохотал по булыжникам.

Вскоре они подошли к высоченной, без единой щелочки стене из темного стекла. Над ней возвышались две башенки. "А" прокричал что-то непонятное, стена между башенками раздвинулась. Они вошли в эти ворота и сразу же оказались на площади перед разноцветным сверкающим дворцом. Посреди площади разбрасывал струи фонтан. Весь он бы сделан из разноцветного стекла и походил на цветок с несколькими чашечками. Брызги, радугой блестевшие под солнцем, тоже казались стеклянными.

Димка не мог не заметить всего этого. Он заметил, хотя даже не подумал красиво здесь или нет. Потому что на душе было невесело. Вместо того, чтобы учить физику, он зря теряет время Мама, наверно, ищет его и готовит для встречи такие слова, что лучше бы вместо них шлепнула разок-другой.

По звонким ступеням дворца сошла остроносая бледная женщина в пушистом белом платье, блестевшем стеклянными нитями. На ее белых волосах переливалась всеми цветами корона. За ней четверо человек осторожно несли голубой трон. Над его высокой спинкой виднелось два крестика из стекла: "XX". Те, что несли трон, были одеты в пышные голубые костюмы. И у каждого на груди краснела какая-нибудь буква.