Возвращение странницы
Шрифт:
Глава 36
Время тянулось очень медленно. Линделл обнаружила – как и бесчисленное множество женщин до нее, – что никак не может его ускорить. Она не могла ни читать, ни шить, ни слушать радио, потому что для того, чтобы заниматься этими вещами, нужно управлять своими мыслями, а она не могла. Пока она разговаривала с мисс Сильвер, с сержантом Эбботом, пока констебль болтал о своей семье, ум ее в той или иной степени находился под принуждением и кое-как реагировал. Но как только она оказалась одна, мысли опять вернулись в ту точку, с которой она так и не сдвинулась. Есть шокирующие
В какой-то момент она встала и подошла к телефону, но простояв долгие полминуты, отвернулась и пошла обратно к креслу, с которого поднялась. Позвонить оказалось выше ее сил. Быть может, завтра, когда ее ум вновь обретет способность соображать. Не сегодня, не сейчас. Слово не воробей, вылетит – не поймаешь.
Когда пять минут спустя телефон зазвонил, она направилась к нему с неохотой и содроганием. Голос Филиппа назвал ее имя.
– Лин… это ты?
– Да… – В первый момент даже это слово не выговаривалось. Ей пришлось его повторить.
– Ты одна? Я хочу тебя увидеть – очень сильно. Я сейчас приду.
Он положил трубку, а она осталась там, где стояла, пока до нее не дошло, что Филипп сейчас придет и ей придется его впустить. Проходя через холл, она остановилась у полуоткрытой двери кухни, чтобы сказать:
– Сейчас меня придет навестить мой кузен – сэр Филипп Джослин.
Едва она успела это сказать, как в дверь позвонили. Она открыла ее и, приложив палец к губам, кивнула в сторону кухни.
Филипп удивился, повесил пальто, а затем, когда они вошли в гостиную, спросил:
– В чем дело? Кто там?
– В кухне полисмен.
– Зачем?
– Потому что я случайно кое-что услышала, и они не уверены, не была ли она… не была ли Анна…
– Она не была Анной, – перебил он ее. – Теперь это очевидно. Это была Энни Джойс. – И добавил после странной паузы: – Я нашел дневник Анны.
– Ее дневник?
– Да. Конечно, я знал, что она ведет дневник – наверное, и ты тоже, – но не знал еще два дня назад, что она заносила туда все… – Он оборвал себя. – Лин, это совершенно невероятно! Я не хотел его читать – я не собирался его читать. Мне нужно было только проверить, было ли там записано то, что она мне сказала… то, что убедило меня наперекор всем моим инстинктам, было ли все это там. И там это было. Что я говорил ей, когда делал предложение… и то, что происходило во время нашего медового месяца… то, чего никто, кроме нас, не мог знать, – она все это записала. И Энни Джойс выучила это наизусть.
Линделл смотрела на него в смятении чувств. Женщина, стоявшая между ними, исчезла, ведь она никогда не была Анной. Вскоре Лин вновь сможет вспоминать, что когда-то очень любила Анну, сейчас же могла только слушать.
Филипп рассказывал, как нашел дневник.
– Я был уверен, что он где-то при ней. Как бы тщательно она его ни заучила, все равно должна была держать его под рукой. Ну, я его и нашел – два тома, зашитых в матрас на ее кровати удобными длинными стежками, так что не заняло бы и минуты их распороть, если бы потребовалось. Именно эти стежки привлекли мое внимание, когда я уже все обыскал. Для меня это решило дело. Все, кроме логики, сопротивлялось во мне ее доводам, и дневник это доказывает. Анна мертва уже три с половиной года. Ты должна в это поверить, Лин.
Ей всем сердцем хотелось это сделать, но она не находила слов. Она даже не была уверена, что может собраться с мыслями, чтобы ему ответить. Она услышала его слова:
– Лин, именно это я имел в виду, когда пришел сюда сегодня утром. Энни Джойс была шпионкой – понимаешь? – подсаженной ко мне. Это не было заурядным самозванством. Все это было тщательно спланировано. Она была вражеским агентом с весьма определенным заданием. Подсыпав мне снотворное вчера вечером, она копалась в моих бумагах.
– Филипп!
– Это были фальшивые документы и старая шифровальная книга. Мы тоже кое-что спланировали. Как я понимаю, она получала приказы и кому-то передавала сведения. Кто бы это ни был, он знал достаточно, чтобы понять, что она провалилась. После этого в лучшем случае она стала бесполезной, в худшем – опасной. Они совершенно безжалостны в таких ситуациях, и я думаю, что он застрелил ее без долгих слов: возможно, моим револьвером, возможно – нет. Так или иначе, ему, вероятно, показалось хорошей мыслью забрать мой револьвер в надежде, что полиция решит, будто ее убил я, как оно и случилось.
– Филипп! Они так не подумают… они не могут!
Он обнял ее за плечи.
– Очнись, Лин! Могут и думают. Очнись и взгляни правде в глаза! Я попал в переплет. Кодрингтон говорит, мне лучше держаться от тебя подальше. Я так и сделаю. Но я должен был сначала тебя увидеть – я не мог позволить тебе думать, что все ужаснее, чем оно есть на самом деле. Полицейские считают, будто я пришел со службы прямо сюда и сказал, что Анна мертва, хотя не мог знать об убийстве, если только оно не произошло до моего выхода из квартиры. Но когда я сказал, что Анна мертва, я имел в виду мою жену, Анну Джослин, а отнюдь не Энни Джойс. Я имел в виду, что убедился в смерти Анны, а не то, что знаю об убийстве Энни. Лин… ты должна мне верить!
– Конечно, я тебе верю.
Она стала рассказывать ему о том, как видела Анну – нет, Энни! – входящей в парикмахерскую и о том, что услышала в темном коридоре с пробивавшейся из-за неплотно прикрытой двери полоской света.
Его манера поведения резко изменилась.
– Ты это слышала? Ты уверена?
– Да, я рассказала мисс Сильвер.
– Кто это?
Она объяснила, кто такая мисс Сильвер.
– А потом пришел сержант Эббот, и я рассказала ему. Думаю, он пошел арестовывать тех людей в парикмахерской.
– Ну это уже кое-что. Я полагаю, ты понимаешь, насколько это важно?
– Да, Филипп, я рассказала об этом Анне, то есть Энни.
Он пораженно уставился на нее.
– Не может быть!
– Да, это так. Я чувствовала, что должна это сделать. Я рассказала ей позавчера.
– Лин, дурочка! Представь, что она рассказала об этом ему – тому человеку!
Линделл кивнула.
– То же самое сказала и мисс Сильвер. Поэтому они отправили меня домой с полисменом. Он сейчас в кухне, разгадывает кроссворд.