Возвращение странницы
Шрифт:
– Да.
И добавила чуть слышно:
– Какой ужас…
Гарт, как ни странно, расчувствовался и произнес – мрачно, но лишь потому, что был растроган:
– Да, убийство – ужасная штука.
– Знаю… – отозвалась Дженис.
– И убийца – если все же произошло убийство – еще на свободе. Однако давай вернемся к вопросам. Я хочу знать кое-что, о чем не спрашивал коронер. Не подозреваешь ли ты кого-нибудь?
Дженис надолго задумалась, прежде чем ответить.
– Нет.
Гарт внимательно взглянул на
– Расскажи о тех, кто живет в доме. О Мэдоке. Этот спектакль, который он устроил на дознании… Мэдок был искренен или решил пустить пыль в глаза? Он все время так себя ведет?
– Да, он действительно такой. Он не притворяется.
– О господи.
Дженис снова посмотрела на него. Глаза за каштановыми ресницами блеснули.
– Еще и не то скажешь, если поработаешь с ним.
– А что он делает?
– Ругается… обзывает разными словами… например пигмейкой.
Гарт расхохотался.
– Бедная девочка! Подай на него в суд за клевету.
– Я бы ни за что не осталась, если бы не мистер Харш.
Гарт посерьезнел.
– Они ладили?
– С мистером Харшем невозможно было ссориться. С ним все ладили. Он никогда не переставал быть вежливым и всегда говорил, что мистер Мэдок не имел в виду ничего дурного.
– То есть они с Мэдоком не ссорились?
– Нет-нет.
– Джен, а что случилось во вторник вечером, после того как Харш вышел? Ты сидела с Мэдоками? Вы были вместе?
Она медленно ответила:
– Мы с мисс Мэдок сидели в гостиной.
– А мистер Мэдок?
– Он редко с нами остается.
– А где же он проводит время?
– В лаборатории. Она же – кабинет. Там у него письменный стол и все книги.
– Ты видела Мэдока во вторник вечером, после того как Харш вышел?
– Нет, пока он не пошел спать.
– В котором часу?
– Примерно в четверть одиннадцатого.
– То есть ты не можешь сказать наверняка, выходил он из дома или нет. Ты уверена, что он не выходил?
Ее взгляд изменился. Дженис снова потупилась. Гарт положил руку на плечо девушке.
– Джен, говори. Он выходил? Ты знаешь, что он выходил?
Шепотом, как будто ей не хватало дыхания, та ответила:
– Он часто выходит…
Рука на плече была сильной, теплой, властной. Дженис не знала, дрожит ли она сама или ее трясет Гарт. Молодой человек говорил негромко, но явно рассчитывал получить ответ.
– Он выходил из дома вечером во вторник?
– Да, – произнесла Дженис.
Рука разжалась, но девушка по-прежнему дрожала. Гарт продолжил:
– Откуда тебе известно?
– Я слышала, как открылась дверь.
– Это не мог быть кто-нибудь другой? Кто еще живет в доме?
– Экономка, миссис Уильямс, но она под страхом смерти не выйдет в сумерках. Она из Кардиффа. Живет здесь только потому, что обожает мистера Мэдока.
«Значит, Мэдок выходил из дома. Интересно зачем».
– Когда
– Как только мы включили девятичасовые новости.
– И когда вернулся?
Дженис вновь понизила голос до шепота:
– Примерно в десять минут одиннадцатого.
Глава 12
Наступила тишина. Небо над головой было ярко-синим, сияло солнце, легкий ветерок с шелестом проносился меж деревьев. Гарт, склонив голову набок, наблюдал за маленьким белым облачком, которое медленно ползло там, где холмы сливались с небом. Земля поднималась до самого горизонта. Очень тихое и мирное место. Шорох легкого ветра среди летней листвы. Плеск речки Борн, неспешно текущей по камням. Шум ив на берегу. Речка пересекала поле и скрывалась в лесу всего в десятке метров от лаза.
Дженис смотрела на Гарта и гадала, о чем он думает. Она всегда любила смотреть на него в такие моменты. Мысли настолько овладевали Гартом, что он забывал о чьем-либо присутствии. Дженис решила, что он совсем не изменился. Высокая, изящно сложенная фигура, худое смуглое лицо, густые брови, слегка загнутые вверх, что придавало лицу нетерпеливое выражение, серые глаза, темные, почти черные волосы… его внешность была так же знакома девушке, как собственное отражение в зеркале.
Она хорошо знала, что сжатые губы Гарта могут растянуться в лукавой улыбке, и тогда его брови перестанут выражать нетерпение и оттенят смеющиеся, дразнящие глаза. Дженис сотню раз думала: «Гарт просто обязан влюбиться в какую-нибудь белокурую девушку, розовую и пухленькую, с очаровательными голубыми глазами и пугающе милым нравом, и они будут очень счастливы. А если у тебя хватит глупости возражать, получишь сполна, и никого тогда не вини, кроме самой себя».
Гарт перевел взгляд на Дженис и спросил:
– Что происходит между Мэдоком и мисс Медорой Браун?
Дженис залилась краской до корней коротких каштановых волос, отчасти потому что ее застигли врасплох, когда она смотрела на Гарта. Но ему было необязательно об этом знать. Девушка чуть слышно выдохнула:
– Мисс Браун?
– Мисс Медора Браун.
– А между ними что-то происходит?
– Я тебя спрашиваю.
Дженис совладала с собой.
– С чего ты взял?
– Просто подумал. Ты ничего не знаешь?
– Нет.
– Какие у них отношения?
– Не знаю… никогда не задумывалась. Конечно, они знакомы, но она не бывает у нас.
– Мэдок приходит к тете Софи?
– Да, когда там музицируют… иногда, если не занят. Он очень любит музыку.
– А Медора так музыкальна… – В голосе Гарта прозвучал сарказм.
Дженис встревожилась.
– Что ты имеешь в виду, Гарт? Она прекрасно играет, и у нее хороший голос. Что тут плохого, если они действительно нравятся друг другу? Я никогда об этом не задумывалась.