Возвращение танцмейстера
Шрифт:
В полпервого они остановились у гостиницы. Дождь по-прежнему барабанил о крышу машины. Джузеппе заявил, что проголодался. Они, укрыв головы куртками, добежали до вестибюля.
Девушка-администратор поднялась им навстречу.
– Срочно позвони Эрику Юханссону, – сказала она Джузеппе. – Он не может тебя найти.
Джузеппе достал из кармана мобильник и выругался – телефон был отключен. Он набрал пин-код и сел на диван. Стефан листал брошюру на стойке – «Старые коровники в Херьедалене». Перед глазами все время умирала Ханна Тунберг.
Стефан подумал, что больше всего ему хотелось бы заняться онанизмом. Единственный способ как-то завершить прошедшую ночь. И может быть, в какой-то степени оправдать свое предательство по отношению к Елене. Джузеппе поднялся. Стефан сразу заметил, что он чем-то обеспокоен.
– Что-то случилось?
Девушка смотрела на них с нескрываемым любопытством. Стефан обратил внимание, что у нее точно такой компьютер, как и у Вероники Молин.
Джузеппе взял Стефана под руку и повел в пустой ресторан.
– Тот тип, похоже, ушел в тумане, – сказал он. – И еще угнал по пути какую-то машину.
Стефан смотрел на него непонимающе.
– Эрик зашел домой поесть, – продолжил Джузеппе, – и обнаружил, что дом взломан. Украли пистолет и винтовку. Маузер. Плюс патроны и оптический прицел. Это могло произойти только сегодня, рано утром.
Джузеппе вновь обхватил пальцами горло.
– Конечно, может быть, это и не он. Но он где-то рядом, он угрожает Эльзе Берггрен, он что-то хочет, а мы не можем понять что. Ему зачем-то опять нужно оружие, от старого он, если не дурак, избавился. У кого наверняка есть оружие? Ход его мыслей прост – у полицейского!
– Тогда он должен знать, что Эрика Юханссона зовут Эрик Юханссон и что он к тому же полицейский. И где он живет. Как он мог это разузнать? И когда?
– Не знаю. Мы должны вернуться немного назад. Где-то мы что-то прозевали.
Джузеппе прикусил губу.
– Мы начинали искать одного преступника, который пытался убедить нас, что их два. Теперь я думаю, что, может быть, он все-таки один. Он пытается раздвоиться, чтобы натолкнуть нас на ложный след.
28
В четверть третьего все собрались в кабинете Эрика Юханссона. Стефан сомневался, идти ли ему туда, но Джузеппе настоял. Усталый и обозленный Эрик Юханссон тяжело плюхнулся на стул. Видно было, что, помимо усталости и злости, он очень растерян. Стефан сел у стены, позади остальных. Дождь кончился, в окно светило уже заходящее солнце. Эрик включил громкоговоритель на телефоне, так что, несмотря на плохую связь, голос Рундстрёма был слышен всем. Туман в горах на северо-западе Херьедалена все еще не рассеялся.
– Мы стоим на месте, – кричал Рундстрём.
– А патрули на дорогах? – спросил Эрик Юханссон.
– Пока стоят. Какой-то пьяный норвежец, увидев полицию, со страху угодил в канаву. Кстати, у него в машине была шкура зебры.
– Как – зебры?
– Откуда я знаю? Была бы медвежья, я бы еще понял. Я и не знал, что в Херьедалене есть зебры.
Связь все время прерывалась.
– Насчет кражи оружия, – кричал Рундстрём. – Я знаю, что украли. А снаряжение?
Голос его шел как бы волнами.
– Два магазина к пистолету и двенадцать патронов к маузеру.
– Дом пустой, – сказал Эрик. – Жена в Ервшё у дочери. Соседей нет. Сейф с оружием взломан.
– Никаких следов?
– Нет.
– Синоптики говорят, что туман скоро рассеется, – кричал Рундстрём. – Но солнце вот-вот зайдет. Стоим и думаем, что предпринять. Если это наш украл оружие, то какой смысл нам его тут караулить? Его тут уже нет.
Джузеппе нагнулся к микрофону:
– Джузеппе. Мне кажется, рано снимать посты. Мы не знаем, кто украл оружие у Эрика – может, он, а может, и не он. Я хочу еще спросить – знает кто-нибудь, есть ли у него с собой еда?
– Фростман утверждает, что, как ему кажется, никаких консервов у него там не было, но он не уверен. Зато морозильник был забит. Там полно ягод и лосятина – друзья дарили после охоты, так что имело смысл оставить его включенным.
– Лосятину на походном примусе не приготовишь. Рано или поздно он спустится с гор и появится в каком-нибудь магазине. Если это не он побывал у Эрика.
– Мы проверили, есть ли тут люди. В основном – пустые дачи. Живет, правда, в местечке Хёгвретен одинокий старик. Худин его фамилия. Говорят, будто ему девяносто пять и он ничего не боится. Не сказать, что здесь перенаселение.
– Что-нибудь еще?
– Пока нет.
– Пока спасибо. – Голос Рундстрёма исчез в треске и шорохе. Эрик Юханссон отключил громкоговоритель.
– Фростман? – спросил один из полицейских. – Его же зовут Фростенгрен, а не Фростман?
– У Рундстрёма слабовато насчет имен, – раздраженно сказал Джузеппе. – Давайте еще раз пройдем все сначала. Кто-то здесь не знаком со Стефаном Линдманом? Наш коллега из Буроса. Он работал вместе с Гербертом Молином.
Стефану все лица казались уже знакомыми. Интересно, как они среагируют, если он ни с того ни с сего встанет и расскажет, что через несколько дней он должен начать лучевую терапию, потому что у него рак. Но он, разумеется, промолчал.
Все время возникали новые детали и поступали новые сообщения, все это надо было приводить в порядок. Джузеппе поторапливал – сейчас не следует застревать на мелочах. По-видимому, это означало, что именно он будет определять, что относится к разряду мелочей, а что – нет. Стефан пытался слушать, но перед глазами у него все время стояли несколько женщин. Ханна Тунберг, поднимающаяся со стула и падающая ничком. Спящая Вероника Молин с обнаженной спиной. И Елена. Прежде всего – Елена. Ему было стыдно, что он, пытаясь понравиться Веронике Молин, отрицал ее существование.