Возвращение Томаса. Башня-2 (сборник)

Никитин Юрий Александрович

– Вас ждут, – напомнил он.

– Ах, вот ты о чем, – сказал Томас. – Так бы и сказал, а то все намеками, намеками. Сейчас оденусь, а ты покажешь дорогу. Разрешаю.

Ему показалось, что слуга нахмурился, здесь даже они считают себя существами более высокого ранга, чем живущие внизу в долине существа, тоже почему-то именуемые людьми.

Олег пошел за ними, Томас лопатками чувствовал его ехидную ухмылочку. Снова миновали два-три зала, богато и со вкусом одетые люди с любопытством рассматривали обоих. Томас шел надменный и суровый, глядя только

перед собой, будто держит взглядом спину убегающего врага, ведь он воин, а кто не понимает, да пошли они в задницу, ему все можно, он первым поднялся на башню Давида, а не королю шлейф заносил на поворотах.

Двери перед ними распахнулись, в лицо ударил яркий свет, огромный зал освещен так, словно обедать приготовлено на сцене. Длинные столы, покрытые празднично красными скатертями, стосвечовая люстра под потолком и вдоль стола высокие подсвечники с длинными тонкими свечами, источающими прекрасные ароматы, Томас изо всех сил старался не выказать удивления: такую роскошь не встречал даже в королевских дворцах, разве что на Востоке, но там сарацинские шейхи богатства и роскошь получают по наследству…

Олег, как человек ученый и тоже гость, хоть и рангом пониже, осматривался с тем любопытством, что характерно для человека именно ученого, который вовсе не обязан скрывать свои чувства. Стены зала отделаны и украшены золотом, но, на его взгляд, с этим малость переборщили, надо бы и меру знать, а то уже не родовитые аристократы, а купцы, что стараются пыль в глаза пустить толстыми золотыми цепями и кольцами на всех пальцах. Хотя бы серебром разбавили, вот там у окон и вдоль стены по кромке было бы очень уместно… Странно, изделий из серебра совсем не видно. Как и отделки…

Глава 12

Звонкие звуки труб возвестили о начале пира. Томас вошел под выкрики мажордома, он перечислял его титулы, а также всех, кого он победил при дворе короля Гаконда, словно продавал породистую корову на торгу. Томас слушал с приклеенной улыбкой, он втайне надеялся, что здесь каким-то образом узнали о его подвигах в Святой Земле, потом вспомнил калику, как тот говорил, что их подвиги никому не нужны, все торгаши и подлые люди, обязательно наврут, что в крестовые походы ходили ради грабежа, и сердце облилось кровью, неужели все так и будет? И подвиги рыцарей Храма будут забыты?

Он перехватил внимательный взгляд калики, он в сторонке, его наверняка отведут за другой стол, где самые бедные и неродовитые, но калику это не волнует, смотрит почему-то с сочувствием и предостережением в холодных зеленых глазах.

На помосте яркими одеждами привлекли внимание герольды. При появлении гостей задрали к небу длинные трубы, чистые серебристые звуки заставили спины выпрямиться, кровь взыграла. Томас невольно подумал, что они, рыцари Храма, все равно герои, и подвиг их забыт не будет никогда.

Герольды дудели громко и довольно слаженно, пока его вели через зал, и разом оборвали мелодию, едва Томас опустился в указанное ему кресло через одно кресло слева от герцога Гере. По другую руку

герцога – герцогиня, а его сыновья почтительно застыли за креслом, внимательно и настороженно рассматривают гостей. Герцог даже в кресле выглядит высоким и внушающим почтение, он в простой серебристой тунике, расшитой золотом, на груди герб, короткие волосы на лбу прижимает небольшая корона с крупными рубинами в основании зубцов.

Томасу показалось, что он посматривает в его сторону с некоторой иронией, пришлось еще шире распрямить плечи и выпрямить спину, он не безродный рыцарь, а Томас Мальтон из Гисленда, отмеченный славой и замеченный всеми королями, стоявшими во главе крестового похода в Святые Земли. И, кстати, его самого рыцарство Суссекса совсем недавно избрало королем, так что он вправе не склоняться даже перед королями, а поклонится всего лишь более старшему по возрасту и жизненному опыту человеку.

Да и вообще, подумал он мрачно, чем Эссекс лучше Суссекса, не больше, чем Уэссекс, о котором за его пределами никто и не знает. Нет, все-таки герцог посматривает с радушной улыбкой, нельзя подозревать всех, иначе опустится до уровня язычника. По одну руку Томас обнаружил элегантно выпрямившуюся в кресле ослепительно-красивую женщину, настоящую королеву по осанке и облику, а по другую сторону – очень юная тоненькая девушка с красивым кукольным личиком и дерзкими глазами.

– Милая кузина, – обратился к ней герцог. – Позволь представить тебе нашего гостя, благородного сэра Ричарда. Он проделал трудный путь, позаботься о нем за столом. Сэр Ричард, позволь представить мою кузину, маркизу Жанель из рода Кродо.

Томас поклонился, юная маркиза ответила очаровательной улыбкой, подождала, вдруг да рыцарь что-то сумеет промямлить, но Томас благоразумно смолчал, и тогда голос ее прозвучал совсем смиренно и жалостливо:

– А вы в самом деле не в состоянии отрезать себе мяса?

– Нет, – вздохнул Томас, внезапно нахлынула злость: все здесь такие элегантные да чистенькие, все смотрят с пренебрежительным высокомерием… он вспомнил манеру разговора своего ученого друга, калику усадили на самый дальний край стола. Вообще-то удобная манера, как будто трехслойный щит воздвигаешь между собой и противником. – Когда мои глаза не отрываются от вашего декольте, это у вас там сиськи, да?.. правда?.. то я могу отрезать себе палец, если вот так не глядя…

Ничуть не смутившись, она прощебетала с прежней сладкой ядовитостью:

– А вы не заглядывайте туда, куда не нужно!

– Можно? – спросил Томас с надеждой. – А то я думал, что это обязательно. Спасибо! За это я и за вами поухаживаю… Вам салатика? Ах, у вас с фигурой пока в порядке… тогда жирненького? Этой вот ветчины с салом?

Она смотрела за его руками, малость обескураженная, а Томас, мысленно возблагодарив грубые манеры калики, еще как пригодились, умело нарезал мяса, руками хватал куски и тащил на обе тарелки, себе без прожилок сала и жира, а маркизе… ну, она ж о фигуре не заботится, пусть жрет, не жалко, не мое.