Возвращение Томаса. Башня-2 (сборник)
Шрифт:
Глаза краснолицего вперились в Олега. Юлия затаила дыхание. После паузы Тилак прорычал уже тише:
– Он никогда не был в одиночестве. Ты – часто, он – никогда. Сейчас с ним двое или трое из Тайных. Можно сказать, в спайке. Они не только говорят, даже мыслят одинаково.
– А ты? – спросил Олег.
Тилак буркнул еще тише:
– Сам знаешь, я чаще рушил… чем строил. Но сейчас, мне кажется, Яфет прав.
– Ты его поддерживаешь?
Глаза Тилака погасли, он даже посмотрел мимо Олега. Голос стал совсем тихим:
– Общий сбор назначен через три дня?.. Да, мне Яфет сообщил. Извини,
– Похоже?
– Наверняка, если хочешь точности.
– Спасибо за откровенность, – прошептал Олег.
Экран погас. Олег некоторое время смотрел сквозь него бараньим взором, губы шевелились.
Юлия спросила почему-то шепотом:
– Кто был этот… странный человек?
Олег вздрогнул, оглянулся на нее так, словно увидел впервые в жизни. И даже не заметил, что она в самом деле красивая.
– Аттила, – буркнул он наконец.
Она отшатнулась:
– Аттила? Какой Аттила?
Он пожал плечами:
– Ты могла бы предположить, что это… продюсер модной рок-группы.
– Перестань! Как будто такой бесчеловечный зануда, как ты… Нет, это может быть только такой же зверь, как и ты! Исполнитель, убиватель… как тот бедолага сказал – гасильщик! Морда-то, морда! Вылитый Аттила! Бич Божий!
– Ты говоришь так, – предположил Олег, – словно сама помнишь те времена. Хотя ты на диво прозорлива.
– Что он хочет? – спросила она саркастически. – Восстановить империю гуннов?
Олег поморщился:
– Неужто думаешь, что годы ничему не учат? Малышка, мало кому из… из таких удалось избежать соблазна побывать каганом, королем или даже императором! Но никому… ни одному человеку, я говорю о тех… кто вошел в Совет Тайных, не захотелось остаться им надолго. Это все басни о королях, которые проводят годы и десятилетия в оргиях. Годы – да, но эти радости рабов даже самого глупого не могут держать долго. Рано или поздно, а чаще рано, чем поздно, они начинают искать более сильные радости…
– Наркотики?
– Творчество, – ответил он просто. – И не разрушение! Это слишком просто. Самое сладкое – созидание.
Он скупо усмехнулся. Юлии даже не приходится врать, ей в голову не может прийти, что речь идет о настоящем Аттиле. Хотя познакомился с ним давно, еще в эпоху Переселения народов, но больше знал его по тем забавам, как тот их называл, которые словно эпидемия захватывали интеллектуальную часть населения России, а то и всей европейской части мира. Открыв для себя такого древнего математика и поэта, как Омар Хайям, он пришел в восторг от его рубайев, читал взахлеб, а потом, как всякий помешанный, попытался распространить свое увлечение на весь мир. Но у долгоживущих больше сил и возможностей, и Олег помнил, как все читали и восторгались внезапно засверкавшим через почти тысячу лет поэтом… Как возникали внезапные эпидемии увлечения Киплингом, Гумилевым, как вдруг косяком пошли книги об Экзюпери…
Как всякий варвар, Аттила не знал очень многое, а когда открывал для себя что-то, всем знакомое, он с такой страстью вгрызался в это, что волны ширились и ширились, а затихали не раньше, чем он так же внезапно охладевал… нет, он не охладевал, а просто так же внезапно открывал для себя что-то еще, как, к примеру, открыл, что задолго до его времен,
Чертов Аттила, Олег вспоминал с удивлением и раздражением эту манию, когда все девушки старались походить на ту бледную и анемичную царицу-подростка, страдающую от всех болезней, когда ее головка смотрела на него со всех витрин, сумок, маек, стен, журналов, газет, плакатов, календарей…
Кажется, Аттила успел поработать министром или кем-то из тех, кто держит руку на рычаге внедрения пропаганды. Олег что-то помнил, как Аттила то ли восхищался, то ли ужасался легкости, с которой в головы простых людей, а они все простые, можно вложить любую идею: от повального увлечения йогой или восточными единоборствами до бредовой сексуальной революции. И вкладывал, вкладывал, мерзавец… Экспериментировал с массовым сознанием, запускал бредовые слухи о снежных людях, Несси, летающих тарелках, телепатии, старухах-ясновидицах из сибирских деревень…
Юлия вертелась перед отполированной стеной, тщетно стараясь рассмотреть, как на ней сидят лиловые шортики.
– Аттила, – фыркнула она. – Все вы, тайные службы, одни Аттилы, Чингисханы да всякие там Улугбеки и Гитлеры…
– Народ знает, – проговорил он задумчиво, глаза смотрели сквозь пространство, – что к старости многие злодеи и разбойники уходили то в монастырь, то скрывались в пещерах. Церковью это подносилось как акты раскаяния, попытки замолить грехи… Мол, вот-вот предстанет перед очами Всевышнего, страшится вечных мук в аду… Бред. Я знаю этих людей. Они ничего не страшатся! Просто наступает момент, когда человек растерянно понимает, что силой всего не добьешься. Вернее, добьешься, но лишь до известного предела. А дальше, увы, лежат те сокровища, которые можно получить как-то иначе, но не силой… Однако жизнь коротка, редко кто доживает до такого момента. У одних это приходит в тридцать лет, у других в сорок, кто-то успевает понять в девяносто. Но если бы человек сумел прожить две тысячи лет, то, как бы он ни был туп и жесток, как бы ни был глуп, любой уже давно бы пришел к известной истине…
– Да-да, – торопливо согласилась она, – но, может быть, лучше надеть голубые? Под цвет неба?.. Понимаешь, у тебя здесь одних шортиков около сотни! Ты хоть это знаешь?
– Нет, – ответил он со вздохом.
– Ну да, – сказала она злобно, – если ты до сих пор не знаешь, сколько здесь комнат… Но когда я все эти шорты перемерю?
В ее голосе звучала настоящая мука.
Он пожал плечами:
– Там и помимо шортиков есть что мерить.
Она едва не швырнула в него ворохом шорт.
Глава 25
Олег набрал другой код, на экране моментально высветилась таблица. Снова пальцы запорхали с легкостью бабочки, но дрожь пробежала по спине Юлии, когда в памяти мелькнули свежие картинки, как эти пальцы скрипача скручивали шеи проклятым десантникам.
Олег очень быстро набрал еще несколько символов, причем переходил с латиницы на кириллицу по крайней мере трижды. Появилось новое окошко. Олег отстучал шестизначный код, по экрану пошли полосы, медленно высветилось странное помещение, смесь средневекового замка и химической лаборатории.