Возвращение Томаса. Башня-2 (сборник)
Шрифт:
– Чем помог? Что сожрал половину гуся? Ты заметил, что он жрал в три горла, но пояс не расстегивал, как прежде?
– Он не вмешался! Значит, идем правильно. Конечно, могут прихлопнуть, как говоришь, еще на выходе из этого дома… но наш путь правильнее.
Мрак буркнул:
– Твой путь. Я ни черта не разбираюсь в ваших умных спорах. А слова Таргитая… да и как он жрал, можно толковать как угодно. Тоже мне Ностердатмус!
Олег вздохнул, плечи приподнялись и опустились.
– Ты прав, – сказал он с кривой усмешкой, – Таргитай теперь настоящий бог.
– Как это?
– Ну, ни во что не вмешивается. Ничем не
Мрак морщился в течение длинного объяснения, нетерпеливо прервал:
– Олег, у меня от твоих речей зубы болят. Как ты можешь все испоганить, утопить в болоте!
Женщины неслышно убирали посуду, двигались почти на цыпочках. Наконец Юлия села рядом с Олегом, он ощутил ее теплое мягкое плечо.
– Он хороший… – сказала она убежденно. – Только какой-то… жалобный.
– Жалобный? Таргитай? Да ты знаешь, что он может?
– А ему это надо? – отпарировала она.
Мрак засопел, Олег тут же вспомнил, каким несчастным Таргитай стал, когда узнал, что он стал богом. И как он свое божество старался спихнуть то ему, то Мраку.
Он покачал головой:
– Вряд ли он чувствует себя несчастным. Он вышел из темного Леса вместе с нами, но… с самого начала шел своей дорогой! Я ее и сейчас не понимаю. Более того, и понимать не хочу! Даже считаю ее вредной. Но все же он намного обогнал нас…
– Значит, его дорога лучше?
Олег снова покачал головой. Голос прозвучал резко:
– Нет!.. Человек должен знать, что делает. Должны быть выработаны, грубо говоря, инструкции для других. Ну, наука, искусство и прочие инструменты, с помощью которых каждый… каждый!.. может пройти на вершину. Мы ведь не идем сами, мы тащим весь биологический род, к которому принадлежим. А он с собой не поднял ни одного.
Молчание длилось долго, слышно было только сердитое посапывание Олега.
Мрак задвигался, зевнул.
– А что, – предположил он, – если наш Тарх скакнул слишком высоко?.. Мы со ступеньки на ступеньку, пролет за пролетом, с этажа на этаж, а он – рр-р-раз, и на крышу!..
– Ну и какой прок от этого другим?
Мрак почесал голову:
– Да никакого, согласен… Но вот когда со ступеньки на ступеньку, приблизимся, то он протянет руку и вздернет нас к себе на крышу. А что?.. А с той высоты увидим больше, чем наш разиня! Ладно, ты увидишь, ты ж у нас глазастый… все науки знаешь. И мне, простому и простодушному волку, расскажешь. То, что пойму, конечно… Мы спать будем аль нет?
Олег ощутил радостное тепло от плеча Юлии.
– Да, конечно, – ответил он. Поднялся, посмотрел в окно. – Хотя стоит ли? Скоро утро.
– Ты забываешь о наших женщинах, –
– О них забудешь…
Глава 49
В спальне Юлия медленно и как бы танцуя раздевалась, на губах играла загадочная улыбка. Сказала счастливо:
– Как нам с Леной повезло…
– Она еще по трубам не ползала, – предостерег он. – Так что везение не полное.
– Да нет, что встретили таких… Ты – идущий по векам, великолепный Мрак, этот ваш золотоволосый друг. Только не все укладывается в твои рассуждения.
– Что же? – спросил он ревниво.
– О необходимости, полезности Сверхсуществу. Ты, может быть, и двигаешь политику, толкаешь науку, устраиваешь религиозные перевороты. Но как же… Мрак?
Олег сказал с раздражением:
– Есть глупейшая… и подлейшая фразочка, которой ничтожества оправдывают свое неумение и нежелание думать, искать, понимать. Я имею в виду «Неисповедимы пути Божьи». Но я сам, к сожалению, пока ничем другим не могу объяснить то, что Мрак… вот такой. Что живет и не меняется, в то время как многие из тех, кто родились раньше или позже, постарели и померли! Как только перестали хоть что-то понимать в современной жизни. А Мрак не понимает и не старается понимать… и он все тот же Мрак, что много тысяч лет тому вышел из Большого Леса. Единственное объяснение, хоть и нелепое, что Мрак… просто нравится Сверхсуществу. Ну, как нам, умным и разумным, нравится не только Архимед или Ньютон, но и Робин Гуд, Васька Буслаев…
Она сказала с ехидцей:
– Но это не научное объяснение, верно?
– Что меня и раздражает, – признался он зло. – Еще как раздражает! Хотя, может быть, Мрак олицетворяет что-то важное для рода человеческого.
– Что?
– Не знаю. Но что-то чрезвычайно важное для его выживания.
Она легла рядом, ее теплые нежные пальцы побежали по его телу, а голос прозвучал нежно и волнующе:
– Не надо, а то язву наживешь… Расслабься. Ты не киборг, набитый по макушку знаниями и зануднейшими лекциями… хотя иногда таким уже кажешься.
Мрак неспешно брился перед широким зеркалом, Елена, как утка, счастливо плескалась в ванне, широкой и уютной. Даже напевала, повизгивала, пробовала плавать от стенки к стенке.
Сверху раздался крик. На месте Мрака возник вихрь, исчез, Елена оторопело услышала уже в десятке шагов от ванной его суровый голос:
– Что стряслось?.. Что?
И едва слышный голос Юлии, плачущий, как у раненой чайки:
– Олег… он умер, Мрак.
Елена, не помня себя, выскочила из воды. Что-то набросила на себя, ступеньки замелькали, как шпалы под днищем скоростного поезда.
Дверь в первую спальню распахнута настежь. В глубине на широком ложе лежал человек с застывшим восковым лицом. Мрак прикладывался ухом к груди, щупал пульс, зачем-то давил на артерии.
Юлия стояла, прижав к груди руки, такая же застывшая, неживая, с желтым, как из воска, лицом. Елена обняла, теперь ее очередь делиться теплом и силами.
– Что будем делать? – спросила она.
– Не знаю, – прошептала Юлия.
Наконец Мрак откинулся, смотрел поверх неподвижного тела Олега, сам застывший, похожий на вырубленную из камня статую. В спальне стояла мертвая гнетущая тишина. Елена начала тихонько всхлипывать. Обе женщины опустились на диван, обнялись, тихо плакали.