Возвращение в Бэлль-Эмбер
Шрифт:
Рикки вел машину резко, короткими яростными рывками. Такой стиль больше подходит для Гран-При, раздраженно подумала она. Конечно, он владел техникой вождения, но Кэрин подумала, что его манера вести машину похожа на манеру его живописи. Во всяком случае, это было новое развлечение!
Когда они выехали за высокие чугунные ворота усадьбы, Рикки повернул руль и остановил машину на траве.
— Меняемся местами, детка.
— Мой первый урок?
— Никак не меньше. Ну, давай же, не смотри так мрачно! Вождение — это как
Кэрин заколебалась.
— Не думаю, что я сумею. Не сегодня, Рикки. У меня ноги, как бананы. Я же могу наехать на что-нибудь.
Рикки похлопал ее по плечу.
— Не бойся, мой маленький дружочек. Я буду держать пальцы скрещенными, пока они не заболят!
— Ладно, я попробую, но на этот раз без острот!
Рикки пребывал в шутливом настроении, проявляя замечательное пренебрежение к элементарным принципам обучения вождению.
Он показал ей, как выжимается сцепление, как включаются передачи, как пользоваться педалями газа и тормоза, и ожидал, что Кэрин стронет машину с места.
— В ворота? — спросила она доверчиво.
— Не вижу, почему бы нет. Они велики, как гора.
Кэрин без труда включила передачу, но слишком резко отпустила сцепление, так что машина почти встала на дыбы, как необъезженный жеребенок, хотя великодушно миновала высокие колонны.
— Господи, спаси нас всех! — Рикки убрал руку от глаз. — Теперь, дорогая, ты можешь снять ногу с педали. Вторая передача — вот в чем дело! Ты поставила машину сразу на вторую передачу! Но, во всяком случае, это уже прогресс.
Кэрин сняла ногу с педали сцепления.
— Иди и смочи голову, учитель! Что дальше делать?
— Сейчас я подумаю, — пообещал Рикки. — Когда скорость дойдет до двадцати километров, переходи на третью передачу. Ты симпатично движешься, дорогая, — доброжелательно заметил он, когда она чуть не наехала на небольшой камень на обочине.
Кэрин бросила на него недовольный взгляд.
— Предупреждаю тебя об увольнении за неделю, начиная с этой. Не хочу выглядеть неблагодарной или несообразительной, но ты паршивый инструктор. Разве нельзя было все это объяснить в неподвижном состоянии? Знаешь ли ты, что у меня тоже были ученики?
Машина между тем приближалась к обрыву.
— Господи, только не сюда! — Рикки резко выпрямился и выправил руль. — Отсюда можно прекрасно грохнуться вниз! — Он осторожно снова откинулся на спинку сиденья. — Не такая скорая дружба, а, любовь моя? И все же ты великолепна! Это желтое платье просто замечательно! Ты не даешь мне покоя, как подсолнух Ван Гога. А теперь поворачивай и трогай снова. Попробуй почувствовать сцепление, если можешь. Это, наверное, не слишком отличается от нажатия педалей на рояле!
— Уверяю тебя, очень отличается!
Кэрин полностью сосредоточилась, включила первую передачу
— Тормоз, девочка, тормоз! Нажми на тормоз! Ради Бога, я даже не показал, как поворачивать!
Чувствуя дурноту, Кэрин, наконец, оторвала ногу от педали газа. Она остановила автомобиль далеко от дороги прямо перед растущими деревьями.
Рикки смотрел на нее в полном недоумении.
— Ну и ну! Лапушка, ты терзаешь передачи, как терьер старый башмак! Так к чему ты стремилась?
К Кэрин вернулось чувство юмора.
— Быть первой, веришь или нет. — Ноги у нее тряслись. — На сегодня с меня достаточно, Рикки. Я еще не освоила вождение, и, если ты простишь мои слова, ты ужасный учитель. Вся эта дорога, и подсолнухи, не дающие тебе покоя, деревья, наезжающие на нас, и еще многое в этом роде, уже вывело меня из себя!
Рикки наклонился и выключил зажигание, поставив машину на ручной тормоз.
— Может быть, милая, ты и права! Мне ближе мир цветов и гнездящихся птиц. Кроме того, я бы хотел заняться с тобой любовью. — Он не смеялся, выражение его лица было серьезным, по-мальчишески решительным. — У тебя прелестный ротик, Каро, — мечтательно проговорил он, — а по рту можно многое узнать о человеке!
— Спасибо хоть за это, — улыбнулась Кэрин. — Я уже почти утратила понятие о морали. А теперь, может быть, предложишь что-нибудь лучшее?
У Рикки засияли глаза.
— Дай мне время, детка. — Он наклонился и притянул ее к себе. — Поцелуй меня, славная дурочка!
— Нет!
— Да. Я достаточно долго висел на виноградной лозе.
Его голос звучал настойчиво. Солнце изумительно играло в его серебряно-золотистых волосах. Сквозь полуопущенные ресницы Кэрин бросила на него оценивающий взгляд.
— Ты очень привлекателен, Рикки!
Он лениво улыбнулся ей.
— Восхищаюсь твоим вкусом.
— И даже в этом случае, боюсь, мне придется попросить тебя не переходить границ платонической любви.
— Господи, как резко!
Взглядом, горящим желанием, Рикки уставился на ее полные, четко очерченные губы.
— О, ну ладно!
Она подалась вперед и коснулась губами его щеки — ласка, столь же мимолетно ощутимая, как прикосновение крыла бабочки. Сильные руки Рикки сжали ее еще крепче.
— Ах ты, маленький дьяволенок-провокатор. Как ты смеешь оскорблять мое мужское достоинство? Помни, что ты — самый обыкновенный набор химических элементов.
Небольшую потасовку прервал, легко узнаваемый, гудок машины. Это был «ягуар», быстро движущийся по дороге. Они, как один, повернули головы.
Гай подъехал, вышел из машины и легкими широкими шагами направился к ним по уклону. Он деликатно откашлялся.
— Я встреваю в какой-то конфликт? — вкрадчиво осведомился он, насмешливо глядя на их юные встревоженные лица. — Что это такое? Молчание?