Возвращение в Мэнсфилд-Парк
Шрифт:
— Почему бы так и не сделать, не откладывая? — подхватила эту мысль Сьюзен, обрадованная возможностью избавить мистера Уодема от тягостной повинности писать послание, которое скорее всего немало напутает мистера Крофорда. — Если вы находите чересчур утомительным писать самой, я с радостью напишу под вашу диктовку, а внизу вы поставите свою подпись. Как вам нравится такой план?
— О, если я уже не в состоянии сама писать письма, мой бедный милый Генри придет в ужас! Я привыкла отправлять ему длиннющие послания, на которые он, разумеется, обычно отвечает лишь парой коротких строк. «Дорогая Мэри, я получил твое письмо. В Эверингеме все по-старому. Буду у тебя одиннадцатого.
Однако после недолгих уговоров Мэри в конце концов согласилась позволить Сьюзен написать за нее письмо.
— Мне постоянно доводится писать письма под диктовку тетушки, — пояснила Сьюзен. — Так что для меня это дело привычное.
И вот письмо было завершено, притом в конце, по настоянию Мэри, появилась приписка: «Получением этого изящно написанного послания ты обязан любезности дорогого друга, с которым вас некогда свел случай, давным-давно, в далеком прошлом; надеюсь, ты встретишься с ней вновь в самом скором времени, уступив желанию сестры видеть тебя здесь».
— Ну вот! Довольно добавить лишь капельку таинственности, чтобы Генри поспешил явиться сюда. А теперь расскажите мне скорее о Томе, о его ухаживаниях за мисс Харли и о бесплодных попытках Шарлотты Йейтс обратить на себя внимание. Но сначала ответьте, отчего вы ни разу не привели ко мне мою маленькую тезку? Неужели я так ее и не увижу?
В ответ Сьюзен призналась, что привела с собой малютку Мэри, но оставила ее играть в саду, опасаясь, что присутствие ребенка может утомить больную.
— Утомить? Совсем напротив! Умоляю, пошлите за ней незамедлительно! — в восхищении воскликнула мисс Крофорд. — Да скажите Трантер, чтобы принесла сюда пирожные и фрукты. Милый ангелочек! Мне так давно не терпится ее увидеть!
Страхи Сьюзен оказались напрасными — мисс Крофорд и Мэри прекрасно поладили. Поначалу малышка немного робела в обществе знатной дамы, окутанной муслином и газом, но ласковое, приветливое обращение леди довольно скоро помогло девочке побороть застенчивость. Все туалетные принадлежности мисс Крофорд — серебряные, черного дерева и слоновой кости, черепаховые и хрустальные — полны были неизъяснимой притягательной силы, завораживавшей крошку Мэри. Сьюзен, смеясь, уверяла, что могла бы оставить племянницу в Уайт-Хаусе на весь день: малютка с благоговением разглядывала чудесные вещицы, бережно прикасалась к ним, приносила посмотреть даме, лежавшей в кровати, а затем осторожно возвращала на место.
— Дитя Фанни! — шептала Мэри Крофорд со слезами на глазах. — Дитя Эдмунда! Я узнаю их обоих в каждой черте ее прелестного личика.
— Я приведу ее завтра снова.
— Чудесная малышка. Пожалуйста, приходите вдвоем! Играя с ней, я будто вновь возвращаюсь в детство, и яркие картины прошлого проплывают перед моими глазами — до сих пор мне вспоминались лишь прописи да надоедливые крючочки и палочки.
Когда гостьи собрались уходить, мисс Крофорд послала им воздушный поцелуй. Возвратившись домой, Сьюзен послала записку в пасторат с известием, что писать мистеру Крофорду нет надобности, поскольку Мэри написала ему сама.
ГЛАВА 7
По тем или иным причинам поездку в Стэнби-Кросс и в Истон-Вуд откладывали несколько раз. Вначале маленького Томми Йейтса пришлось везти в Нортгемптон, дабы удалить больной зуб, в последующие дни мальчику нездоровилось, и любящая матушка не решалась отойти от его постели; затем одна из упряжных лошадей Мэддоксов вдруг охромела, а с коляской мистера Уодема приключилась неприятность — треснуло колесо; и наконец, весьма огорчительные, но необходимые встречи с членами приходского совета и
Тем временем, однако, в Мэнсфилде вовсю готовились к предстоящему танцевальному вечеру, назначив для этого день в конце следующей недели. Том разъезжал по округе, раздавая приглашения соседям; леди Бертрам, хоть и с некоторым опозданием, оповестили о готовящемся увеселении; возражений с ее стороны не последовало (разумеется, никто не ожидал, что сама почтенная дама примет деятельное участие в празднестве). Сьюзен распорядилась, чтобы из салона убрали мебель, а полы натерли воском; лесничему, обученному игре на скрипке, было наказано неустанно упражняться, повторяя деревенские танцевальные мелодии, вдобавок неожиданно ему сыскался товарищ, флейтист. Джулия, конечно же, довольно скоро прознала о замыслах Тома касательно бала и тотчас почувствовала себя обиженной, оттого что с ней не посоветовались; однако мало-помалу жалобы ее на неуместность подобных развлечений, когда со дня кончины сэра Томаса прошло столь мало времени, утихли: миссис Йейтс увлеклась мыслью свести ближе Шарлотту и Тома, благо танцы способствуют сближению как нельзя лучше; впрочем, впоследствии, обнаружив в числе приглашенных Мэддоксов и мисс Харли, она вновь пришла в величайшее раздражение и измучила Сьюзен бесконечными придирками и замечаниями, как надобно устроить празднество.
«В былые дни мы всегда распоряжались именно так; балы в Мэнсфилде никогда не устраивались эдаким манером», — недовольно твердила она.
— Моя сестрица Джулия с каждым днем все больше становится похожа на тетушку Норрис; клянусь, это какое-то наваждение, — проворчал Том, развалившись в кресле как-то вечером, когда Джулия после необычайно долгого обсуждения деталей бала покинула наконец дом. — Она вечно встревает в чужие дела и ведет себя так, будто все кругом обязаны следовать ее указаниям и потакать ее капризам. Ее назойливость переходит все границы. Я начинаю жалеть, что они с Йейтсом поселились по соседству с нами. Вот если бы она вышла за Рашуота и обосновалась в Созертоне, в двадцати милях отсюда, нам, верно, не приходилось бы выслушивать ее докучливые советы и пожелания по десять раз на дню. Кстати сказать, Сьюзен, раз уж речь зашла о Рашуоте, — добавил Том, понизив голос и опасливо покосившись на свою матушку, сладко дремавшую на диване чуть поодаль, — я слышал, будто моя сестра Мария вознамерилась вновь выйти замуж.
— В самом деле? Откуда же ты об этом узнал?
— Мне рассказал один приятель по имени Брукс, с которым я был дружен в Оксфорде; теперь он заседает в парламенте и владеет домом на Хэнскресент; он пишет, что о помолвке уже открыто говорят в Лондоне, брак Марии считается делом решенным, моя сестрица превосходно устроила свои дела.
— И кто же ее избранник?
— Говорят, этот счастливец — Рейвеншо; будем надеяться, что у него, не в пример бедняге Рашуоту, достанет твердости, чтобы держать жену в узде.
— Достопочтенный лорд Рейвеншо, бывший член кабинета? — с сомнением спросила Сьюзен.
— Ну да, тот самый; я немало удивлен, что ты слышала о нем, кузина. Не знал, что ты читаешь газеты.
— Разве не с ним был связан какой-то скандал в правительстве? Речь шла о мошенничестве, о создании фиктивных компаний или о чем-то в этом роде.
— Ох, не думаю, что прегрешения его столь ужасны; во всяком случае, он отделался всего лишь гневной отповедью главного судьи, вина его так и не была доказана. Зато Рейвеншо богат, как Крез, Мария будет ходить в шелках да бархате до конца своих дней. Ей это подойдет как нельзя лучше.