Возвращение в Мэнсфилд-Парк
Шрифт:
Вскоре после начала танцев Сьюзен заметила среди гостей незнакомого молодого человека; стоя возле леди Бертрам и миссис Осборн, которые сидели у камина вместе с другими почтенными матронами, незнакомец рассказывал им нечто весьма увлекательное, судя по выражению их лиц. Когда первый танец окончился, Уильям представил вновь прибывшего сестре; как Сьюзен уже догадалась, то был капитан Сартон. Худощавый, темноволосый, он не походил на красавца, но в чертах его лица угадывался глубокий ум. Беседа с ним доставила Сьюзен огромное удовольствие; они очень скоро обнаружили, что вкусы их во многом сходны: им нравятся одни
— Я был бы счастлив, если бы вы оказали мне честь, согласившись танцевать со мной, мисс Прайс, но должен предупредить вас, что я способен лишь шаркать, неуклюже волоча ноги.
— Для меня этого вполне довольно, — с улыбкой ответила Сьюзен. — Однако вы уверены, что вам следует танцевать?
— Прийти на бал и не танцевать? Нет, это невозможно!
Между тем Уильям, совершенно очарованный цветущей прелестью и живостью мисс Харли, ангажировал ее на два следующих танца, а поскольку в контрдансе их пара оказалась рядом с мисс Прайс и капитаном Сартоном, Сьюзен отчетливо слышала их беседу. Говорили исключительно только о животных.
— А вы любите собак, капитан Прайс? Я от них без ума! У меня живет старенький спаниель, по-моему, самое обворожительное создание на свете. Я его обожаю, у него такие печальные глаза, милые отвислые уши и благородное, преданное сердце; мне кажется, собаки намного превосходят нас, людей, вы не согласны?
Уильям незамедлительно согласился, припомнив историю о пойнтере, которого он незаметно протащил на борт «Латоны» в бытность свою лейтенантом на этом судне; его любимец превосходно показал себя во время охоты на побережье Испании, обнаружив редкостный ум и беспримерную верность.
— А лошади и свиньи разве не прелесть? Признаюсь, я неравнодушна к свинкам; ах, как раз теперь на ферме у моего дядюшки появилось дивное семейство маленьких хрюшек… У них такие хорошенькие пятачки, они забавно загибаются вверх, а хвостики закручены в колечки, а их крохотные реснички такие белые, что устоять перед ними невозможно! А телята… я обожаю телят, а вы нет? У них такое сладкое дыхание, нежные бархатные носы и влажные глаза. А утки! У меня довольно долго была собственная утка, я так к ней привязалась! Она несла яйца через день, и у нее была такая милая улыбка, но потом ее утащила лисица, и я неделю не могла прийти в себя, все глаза выплакала. У вас когда-нибудь была утка, капитан Прайс?
Нет, Уильяму не доводилось держать уток, но у него был попугай, купленный в Вест-Индии. Рассказ о забавных словечках и комичных проделках этой птицы вызвал веселый смех у мисс Харли.
— А вы бывали на Ниле, капитан Прайс? Вы видели крокодила? Или верблюда? Или слона?
Да, Уильям видел всех этих тварей земных и с радостью описал их мисс Харли.
После того как закончились два танца капитан Сартон принес Сьюзен стакан оршада, с улыбкой заметив:
— Мой друг Уильям Прайс не может не нравиться. В целом свете, думаю, не сыщется человека сердечнее и добрее. Вы счастливица, мисс Прайс, повезло же вам иметь такого брата!
— Вы правы. Мне досадно лишь, что его служба не позволяет нам видеться чаще.
— Тем
Однако Сьюзен надлежало уделить внимание леди Бертрам и старшей мисс Стэнли, а также позаботиться, чтобы музыкантам подали угощение; вдобавок ей пришлось успокаивать Джулию, разгневанную пренебрежением Тома, который ни разу не танцевал с мисс Йейтс.
— А теперь он пригласил на танец одну из этих бестолковых девиц Стэнли, младшую, и к чему это приведет? У нее нет и сотни фунтов собственного годового дохода, и она сроду не выезжала дальше Кеттеринга.
— Имея столько изъянов, она, несомненно, заслуживает скромной награды, — предположила Сьюзен.
Досада Джулии не вызывала у нее горячего сочувствия, однако поведение Уильяма, мисс Харли и Тома начинало ее беспокоить. Казалось, Уильяму с Луизой нужно было многое друг другу поведать; они или стояли где-нибудь в уголке и щебетали, или сидели на диване, болтая без умолку; Уильям обмахивал мисс Харли веером, а она, раскрасневшись от удовольствия, увлеченно рассказывала ему о своей пятнистой кошке, о канарейке, о кобыле Дульсинее, о черных леггорнских курочках и о ягненке, который у нее когда-то был, а потом умер. Уильям с жадностью ловил каждое слово Луизы, тогда как Том, по всему было видно, находил растущую дружбу капитана с мисс Харли неожиданной и не слишком приятной.
Позднее леди Бертрам объявила о своем желании подняться в спальню, и Сьюзен, проводив тетушку наверх, препоручила ее заботам Чапмен; вернувшись в салон, она с удивлением обнаружила, что скрипку с флейтой сменило фортепьяно, на котором играли с немалым мастерством и подлинным чувством. Музыкантом оказался капитан Сартон; не прерывая игры, он улыбнулся Сьюзен:
— Мне редко выпадает подобное удовольствие, мисс Прайс. Не останавливайте меня. Я сказал тем двум беднягам, что им следует немного отдохнуть; кое-кто из гостей, как я вижу, готов танцевать до самого рассвета.
— Если вам не в тягость… Вы очень любезны.
— Вовсе нет, — отозвался капитан Сартон, продолжая играть с еще большим воодушевлением, — я немного лукавлю; давая отдых колену, я прикидываюсь добрым малым, готовым из человеколюбия пожертвовать собой во имя общественного блага.
В следующем танце партнером Сьюзен был мистер Уодем, показавший себя превосходным танцором и галантным кавалером. В глазах его читалось восхищение ею, ее платьем и ажурной золотистой шляпкой, которая, как и предсказывала мисс Крофорд, чрезвычайно шла к темным волосам Сьюзен, придавая ей сходство с какой-нибудь знатной итальянкой, сошедшей с полотна великого мастера. Это молчаливое восхищение нравилось Сьюзен намного больше, нежели банальные любезности братьев Мэддокс.
Было довольно поздно, когда ее внимание привлек легкий шум возле дверей — один из лакеев разыскивал капитана Сартона, Сьюзен увидела, как тот встал из-за фортепьяно и вышел в холл. Вернувшись, Сартон окинул взглядом зал, ища кого-то глазами, взор его остановился на ней самой. Решив, что капитану что-то понадобилась, Сьюзен пересекла зал и, приблизившись к Сартону, спросила, не нужна ли ему помощь.
— Не мне, сударыня, но другому джентльмену, который взывает к вашему милосердию.
— К моему милосердию?