Возвращение в Мэнсфилд-Парк
Шрифт:
— Что ж, в таком случае, Том, тебе следует осведомиться, каковы намерения мистера Крофорда, и связать его обязательствами.
— Но вы ведь не хотели бы лишиться Сьюзен, сударыня?
— Если ей сделает предложение человек состоятельный, с положением, я не стану возражать. Я считаю, Сьюзен должна выйти за него, долг всякой молодой женщины принять подобное предложение.
Обе дамы увлеклись планом выдать Сьюзен замуж за мистера Крофорда; причем леди Бертрам руководствовалась бескорыстными побуждениями, тогда как у Джулии были свои резоны. Миссис Йейтс прозорливо рассудила, что отсутствие Сьюзен неизбежно расстроит
Придя к согласию в этом вопросе, дамы принялись убеждать Тома так долго и настойчиво, что в конце концов тот, подавленный, глубоко несчастный, уступил их натиску и, терзаясь чувством вины, нехотя пообещал исполнить пожелание матери с сестрой, после чего поспешно ретировался.
Однако случай поговорить с Крофордом представился только через несколько дней, после похорон, на которые Том приехал вместе со Сьюзен. В церкви миссис Осборн сидела рядом с ними на скамье. Мистер Уодем прочел отрывок из Священного Писания, сопроводив его прочувствованной речью, а епископ выступил с волнующей проповедью на тему «Им не суждено состариться».
Генри Крофорд сидел в стороне от других. Все отнеслись с уважением к его желанию уединиться. Сьюзен, по обыкновению, старалась держаться незаметно, она успела произнести все надлежащие слова соболезнования во время прошлых встреч с мистером Крофордом, весьма частых после смерти Мэри, — сокрушенный горем Генри так сильно переживал свою утрату, что миссис Осборн и Сьюзен боялись оставлять его одного.
После панихиды Том с кузиной без промедления отправились домой. Джулия согласилась посидеть с леди Бертрам, но предупредила, что не останется более чем на два часа. Малютка Томми покрылся сыпью, и она опасалась, что мальчик, возможно, подхватил ветряную оспу.
Горстка скорбящих, стоявшая в церковном дворе, вскоре рассеялась, все разошлись. Смотря в окно уносившей ее прочь кареты, Сьюзен заметила возле могилы, украшенной венками из роз, одинокую женщину, которая рассматривала цветы и надписи на лентах. Роскошно одетая дама в бархате и в шляпке с перьями не носила траура, лицо ее показалось Сьюзен незнакомым. Должно быть, это просто случайная прохожая, не связанная с похоронами, решила девушка. Однако довольно скоро странная дама была забыта, поскольку бедный Том принялся изливать душу, обвиняя себя и горестно жалуясь, что случалось с ним по меньшей мере раз на дню.
— Я ускорил ее кончину, Сьюзен. Бесспорно, я приблизил ее гибель; всему виной моя проклятая глупость, если бы я не злоупотреблял ее добротой, не навязывал бы ей свое общество, утомляя ее, лишая последних сил… уверен, она была бы теперь жива.
— Это было лишь делом времени, неизбежное все равно случилось бы, Том, — мягко повторяла Сьюзен, как всегда поступала в подобных случаях. — Мы все об этом знали, доктор Фелтем предупреждал, что надежды нет. Он ожидал трагического исхода много раньше и был удивлен, что Мэри удалось прожить так долго. Доктор приписывает это целительным свойствам мэнсфилдского воздуха,
— Но если бы я не нарушил ее покой своим грубым вторжением, если бы не помешал ее уединению, она, возможно, прожила бы дольше и встретилась бы с Фанни, что было самым заветным ее желанием. Я никогда не прощу себе этого, никогда!
— Ты должен простить себя, Том, ибо Мэри вовсе не досадовала на тебя; напротив, она не уставала повторять, что рада представившейся возможности узнать тебя поближе, чего, как тебе известно, не произошло бы, если бы не несчастный случай.
— Да, потому что я, неотесанный грубиян и невежа, не потрудился нанести ей визит! Ох, Сьюзен, я бесконечно несчастен, мне нет прощения! Я вел себя ужасно. Как бы я хотел, чтобы Мэри по-прежнему была с нами.
Того же страстно желала и сама Сьюзен. Как недоставало ей ироничной житейской мудрости мисс Крофорд. Каждую минуту с тоской вспоминала она своего дорогого друга; окажись Мэри на ее месте, она побранила бы Тома за ложное чувство вины и насмешливо пожурила бы за непомерное самомнение, сквозившее в его скорби. Сьюзен тяготили непрестанные приступы самообличения и покаяния, которым был подвержен Том, ведь, помимо кузена, ей приходилось утешать Генри Крофорда в его горе, куда более глубоком, хотя и безмолвном.
Как-то вечером, позднее на той же неделе, она прогуливалась с Генри по парку, но, заметив приближение Тома, извинилась и ускользнула прочь по боковой дорожке. Не имея сил утешить обоих мужчин, Сьюзен надеялась, что, оставшись вдвоем, они смогут помочь друг другу справиться с отчаянием.
Она успела спросить Генри о его планах, и тот ответил, что ничего пока не решил.
— Случившееся стало для меня жестоким ударом, мисс Прайс. Знаю, вы предупреждали об этом; теперь я ясно вижу: вы делали все возможное, пытаясь меня предостеречь, но я не мог заставить себя взглянуть правде в глаза. Думаю, даже теперь, когда неизбежное свершилось, потребуется время, чтобы принять его. Пожалуй, мне следует отправиться в путешествие; быть постоянно в движении — единственно возможный для меня образ действий. Завтра я покину Мэнсфилд, вначале поеду в Норфолк, а затем — сам не знаю куда. Возможно, в Китай.
Искренне сочувствуя скорби мистера Крофорда, Сьюзен невольно позавидовала его свободе и, оставив мужчин одних, поспешила исчезнуть в глубине узкой аллеи. Ей хотелось насладиться одиночеством, ведь подобные минуты так редко выпадали на ее долю. «Ах, какое облегчение побыть наедине со своими мыслями, когда не требуется никого утешать, занимать или развлекать, оказывать всевозможную помощь и служить опорой», — подумалось ей. Но в следующий миг, к немалому своему удивлению, Сьюзен услышала, как произнесли ее имя.
Мужчины стояли недалеко, в дикой части парка, исчерченной извилистыми тропинками; густые заросли сирени скрывали их, однако до Сьюзен отчетливо доносился голос кузена Тома, настроенного весьма решительно. Намеревается ли мистер Крофорд жениться на мисс Прайс, вопрошал Том, а если нет, то сознает ли он, сколь сильно компрометирует девушку, постоянно бывая в ее обществе и оставаясь с ней наедине?
То был голос прежнего Тома, грозного, надменного, властного Тома, который, казалось, исчез навсегда благодаря целительному влиянию мисс Крофорд.