Возвращение языческих традиций
Шрифт:
Еще один полезный магический предмет, который можно смастерить из тыквы, — ковш. Чтобы сделать магический ковш, отберите три или четыре тыковки, которые вот-вот начнут засыхать. Это тыковки яйцевидной формы или похожие на луковицу, с длинным, иногда изогнутым «горлышком». Так много тыкв нужно потому, что после высыхания некоторые придется отбраковать; но из нескольких одна-две наверняка выйдут без изъяна. Острым ножом срежьте у каждой тыквы бочок и вычистите семечки и мякоть, стараясь как можно глубже выскоблить и горлышко. Затем повесьте тыковки в сухом, хорошо проветриваемом месте на пару месяцев. К сожалению, за это время их великолепные яркие цвета — оранжевый, желтый, зеленый — поблекнут, и в соломенной окраске сухих тыкв не останется и намека на
Подобно листве деревьев, чья зелень превращается в медь, бронзу и золото, и огородным тыквам, из зеленых становящихся оранжевыми, меняют свою окраску и олени: на смену их ярко-рыжей летней шкуре приходит желтовато-серый зимний камуфляж. И это очень кстати — ведь начинается сезон охоты.
Вероятно, первобытный человек не отделял себя от других живых существ, не говоря уже о том, чтобы считать себя выше их. В то же время он знал, что является духовным созданием: об этом говорят ритуальные захоронения и жертвоприношения на могилах. И почти наверняка понимал жизнь как нечто духовное по природе. Вот почему весьма вероятно, что некоторые из самых ранних магических ритуалов не относились к охотничьей магии (как часто предполагается), но имели целью умилостивить духи животных, на которых необходимо было охотиться ради добывания пищи. Выражаясь словами одного эскимосского шамана, «все существа, которых мы должны убивать ради еды, все те, кого мы должны сражать и уничтожать, чтобы сделать себе одежду, обладают душой, как и мы сами».
Из этих древних, шаманских корней и выросло ведовство и другие языческие религии. Именно из первобытных охоты и собирательства развились впоследствии цивилизация, земледелие. Но древние традиции продолжали жить, и, когда их изначальный смысл забылся, ритуалы выродились в такие кровавые игрища, как охота, бои быков, принесение в жертву животных, а потом и людей.
Как последователи ведовства мы (Дэн и я) считаем: «Если это никому не повредит, делай, что пожелаешь». Мы также чтим слова богини, которая говорит в своих заветах: «Я не требую жертвы; ибо смотрите: я — Мать всего живого».
Из-за нашего глубокого почтения к святости всякой жизни здесь, на нашей ферме «Летящая ведьма» мы с мужем выделили территорию, которую назвали «Рощей Фавна». Все началось с того, что двенадцать лет назад мы засадили участок в один акр гибридным сортом тополя. Место было выбрано как нельзя более подходящее: согласно старым картам, здесь когда-то был индейский охотничий лагерь. У нас была сотня саженцев, и до посадки все они помещались на нижней полке холодильника; сегодня же это целый лес из пятнадцатиметровых деревьев. «Новый лес» (как мы сразу же его назвали) скоро превратился в прибежище для оленей, лис, енотов и десятков видов птиц. Это единственный лесистый участок посреди сотен акров фермерских полей, где дикие звери могут найти кров и приют, чтобы спокойно растить детенышей, умирать в покое и возрождаться под сенью деревьев. Думаю, в то самое утро, когда мы увидели двух маленьких оленят с полосками белых пятен на рыжей шерстке, осторожно выбирающихся из зарослей сумаха и жимолости Нового леса на простор незнакомого мира, мы решили никогда не рубить эти деревья.
Вместо этого мы выделили угодья для братьев наших меньших, детей Рогатого бога и Богини-Матери. Мы выбрали день первого новолуния в году, чтобы посвятить этот акр леса Рогатому богу в его ипостаси Фавна, повелителя зверей, который властвует над кругами их жизни, смерти и возрождения.
Вот ритуал, который мы применили; его можно приспособить к любой территории какого угодно размера. Дэн подготовил ритуал, отметив
У камня с западной стороны мы принесли в дар бутылочку с ароматизированной травами водой, и Дэн повторил заклинание, обращаясь к «духам запада, чья стихия — вода».
У камня на севере мы оставили в дар полудрагоценный камень, и Дэн обратился к «духам севера, чья стихия — земля».
У камня, которым был отмечен восток, мы принесли в дар палочку благовоний (которую зажгли только потому, что земля была покрыта слоем снега в три — пять сантиметров), и Дэн произнес то же заклинание, обращаясь к «духам востока, чья стихия — воздух».
Через два шага после камня на востоке Дэн нашел как раз то, что мы искали, — небольшой менгир, или стоячий камень, высотой чуть меньше метра. Камень именно таких размеров мы и намеревались отыскать, чтобы поставить его прямо позади плоского камня на южной стороне. В довершение ритуала Дэн оттащил менгир назад, к восточной точке, где и установил его в месте, предназначенном для этого богами. Здесь он и произнес завершающие слова заклинания:
О повелитель Фавн, Рогатый бог дичи, Мы, твои слуги, Просим тебя принять эту рощу, Которую мм посвящаем тебе. Да будет она заповедной Для подвластных тебе диких зверея. Да будет так!На следующий день был мой день рождения, и именно тогда нам был дан знак, что дикие создания в роще Фавна осведомлены о магическом ритуале, который мы провели во имя их благополучия. Когда Дэн вышел покормить кур и собрать яйца, у входа в курятник сидел, выпрашивая корм, белый красавец-перепел! Такого никогда не случалось ни до, ни после того дня.
До наступления полнолуния мы завершили все, что запланировали сделать для Рощи Фавна. На менгире, который был почти совершенной формы — высокий и узкий, настоящий фаллический символ возрождения, — мы нарисовали колдуна, точно такого, какой изображен в пещере Трех братьев, что в Ариаже, во Франции. В этом изображении шамана эпохи палеолита как нельзя лучше выражается магия плодородия, связанная с рождением и возрождением, силой которой мы наделили. Рощу Фавна. Сейчас этот расписанный менгир стоит над плоским камнем, которым была отмечена южная точка рощи и на котором мы оставляем свои приношения.
Отмечать с помощью камней границы священных мест начали, конечно же, не сегодня. Возможно, первый пример, который можно вспомнить, — Стоунхендж. Но кроме этих огромных древних храмов, есть и простые каменные монументы, которые можно воспроизвести в гораздо меньших масштабах.
Один из таких монументов — это, конечно, менгир, или одиноко стоящий камень. Слово «менгир» имеет бретонское происхождение: «men» означало «камень», a «hir» — «высокий» или «длинный». Менгиры обычно не обтесывают, оставляя их естественную форму; они могут украшаться символами, нанесенными краской или высеченными в камне. Благодаря своей высоте и фаллическим очертаниям они могут считаться подходящими монументами бога или мужского принципа.