Возвращение.
Шрифт:
Далее шёл список, дотошно перечисляющий недостающее. От ниток с описанием их толщины, типов материала и цветов до иголок, а так же деталей для швейных машин. Список был немал и занимал почти весь лист до самого конца. Завершала его черта, подводящая к цифре в двести шестьдесят долларов с мелочью. И ещё одна пометка, постскриптум.
– Прожив жизнь скромного человека, я собираюсь оставаться таковым и до самой смерти. Посему, прошу вас вложить в данный конверт сумму, которую вы посчитаете достойной оплаты моего труда, простив мне аванс неизвестности результата.
Платье будет надлежащим образом упаковано и доставлено в центральный почтамт Рейкьявика через десять дней без учёта времени в пути, на имя Арчибальда до востребования.
Удачного вам пути и свадьбы, Арчибальд!
С уважением, Виллиам Вуд.
Допив остывший за время чтения письма кофе одним глотком, я встал с дивана и подошёл к висевшему на вешалке пальто, без раздумий достал из кошелька две тысячи долларов и вложил их в конверт.
Передав письмо Маргарет, и распрощавшись с её ошеломлённым этим действием взглядом, я покинул дом Вудов. Проходя по дорожке от входной двери до улицы, я заметил почтовый ящик, поблёкшая надпись на нём гласила – Виллиам и Маргарет Вуд.
Визитка всё ещё лежала в моём кармане. Достав её, на месте стёртой годами фамилии, я дописал – Вуд.
Положив обновлённую моим действием визитку обратно в карман с мыслями, что, возможно, когда-нибудь, передам её другому человеку, я двинулся пешком в сторону вокзала. Утро было свежим и солнечным, хотелось прогуляться и развеять остатки похмелья, в преддверии предстоящего пути до Рейкьявика.
Тепло конца сентября настигало прохладу утра, подгоняя её поскорее покинуть улицы Питтсбурга. Вместе с ним Питтсбург покидал и я. Покидал ещё более окрылённый и, похоже что, даже более счастливый, чем на пути сюда. Через час поезд до Нью-Йорка постукивал колёсами и на этот раз в вагоне ехал только я один.
Вокзал Нью-Йорка. Перекус в бистро. Знакомый порт. Билет до Рейкьявика в кармане. Впереди четыре дня пути при спокойной воде, пять при бурной.
Корабль прибыл по расписанию. Загрузившись и разложив свои незначительные пожитки, выбираюсь на палубу. Нью-Йорк медленно удаляется на рандеву с горизонтом. Позавидовав этой компании, я слегка затосковал стоя на борту корабля один.
Все мои последние плавания были с Эмбер.
Часть пятая – К удаче по ступеням.
Поддельная командировка уже преодолела середину отведённых ей дней. Путь предстоял долгий, по прогнозам надвигался шторм, и корабль шёл в обход. Четыре дня пути превращались в пять. Но отдавать их на растерзание штормам я не собирался, и было решено потратить эти дни на разработку плана по убеждению мэрии Рейкьявика по поводу моего визита на Холлоу Бей. Учитывая обратный путь до буровой, на решение всех вопросов в Исландии у меня остаётся дней двенадцать при лучшем раскладе, не более. В связи с этим пришлось устроить перебор вариантов, чем убедить руководство Рейкьявика. Мои рассуждения в голове не заняли много времени и быстро материализовались в реальный план. И он был таков.
Путевой остров не приносит большой прибыли, и, не смотря на то, что свет маяка помогает кораблям обходить трудные участки с рифами и мелководьем, он всё равно, почти всегда, остаётся в последних пунктах бухгалтерских отчётов или не попадает туда вовсе. Высока вероятность, что на Холлоу Бей всё обстоит именно таким образом. Если всё действительно так, то можно попытаться убедить мэрию дать разрешение на свадьбу, если предложу им вложиться, так скажем, в ремонт дома смотрителя или самого маяка, может быть освещения на пирсе парома, да чего угодно! Прямое предложение дать денег для одобрения, явно не принесёт успеха по вине всё тех же злополучных бухгалтерских отчётов. Как объяснить, откуда взялись лишние цифры? Бухгалтерия не любит неточностей не только в недостаток.
Потратив весь пятидневный путь разработку плана «Б», на случай, если в предложении ремонта будет отказано и, не придумав ничего лучше, я оставил свой замысел без страховки. Этот факт, объединившись с неспокойными волнами, раскачивал моё сознание и нервы весь путь. Шторм свирепствовал вдалеке по правому борту, мы шли по его краю.
Прибыв в порт Рейкьявика к началу ланча, мной было принято решение сразу направиться в мэрию. Мой разум, перегруженный поездками и планированием деталей, всё глубже увязал в трясине усталости, ноги передвигались сами, без его контроля, но всё же несли меня по верному пути. Через полчаса пешей ходьбы я подходил ко входу в большое белое здание с мраморными ступенями и белыми колоннами, подпирающими массивную треугольную крышу. Обед был в разгаре и состоял из полуденных походов в кафе и разговоров за чашкой кофе жителями города.
Среди них были и работники мэрии.
Стоя на мраморных ступеньках входа, курил охранник. Опустив свой взгляд и с не скрытым недовольством, он наблюдал за мной, пока я поднимался вверх.
Не дойдя пары ступеней до входа и почти поравнявшись с ним, я был остановлен его обращением. Не отходя от перил широкой лестницы и продолжая опираться на них, он хриплым голосом сказал:
– Сейчас обед и многих работников в мэрии не будет ещё не меньше получаса, а вход только по приглашению или по предварительной записи. Я вас здесь вижу в первый раз, на пятницу послеобеденных записей нет. С вашего разрешения я докурю, и мы пройдём внутрь к стойке администратора, чтобы вас записали. К кому конкретно вы хотели попасть на приём?
Закончив, он без удовольствия затянулся и выдул дым в сторону через перила, пряча его тем самым, в ветвях ели.
К кому бы я хотел попасть я и сам не знал. Не такая я уж важная или известная персона, чтобы попасть напрямую к мэру, да и вопрос мой нужно начать решать с кого-нибудь рангом пониже. Я задумался и тем самым вызвал ещё больший недовольный взгляд охранника, заставив его своим молчанием не дожидаться моего ответа.
– Послушайте, уважаемый, если вы не знаете к кому вам нужно попасть, то либо я вам подскажу, либо администратор у стойки. Но, прошу вас учесть, что тётка она ещё менее сговорчивая, чем я. У неё вот телевизор есть, а у меня нет! Сижу целыми днями пялюсь то в газету, то в одинаковые картинки с камер в мониторах. И не могу не заметить, что вы с долгой дороги.
Моя потрёпанная сумка и вновь покрывшееся солёными пятнами пальто выдавали меня с потрохами. Наступаю на те же грабли дважды. Пожалуй, стоило привести себя в порядок перед визитом в государственное учреждение. Здесь не ювелирный, косыми взглядами могу не отделаться.
Охранник, затушив сигарету об скрытую от взглядов поднимающихся боковую часть перил, выкинул его в стоявшую рядом урну и потянулся через поручень. Большой живот мешал это сделать, но приподняв его и мастерски используя поверхность перил, как опору, он всё же дотянулся до еловой ветки и сорвал кусочек. Размяв добычу, слегка позеленевшими от сока пальцами, он закинул получившуюся массу в рот и начал жевать. Причавкивая он продолжал: