Возвращение
Шрифт:
"Ненавижу слепое подчинение!
– с редкой озлобленностью подумал Стрегон.
– Слово у него, видите ли! Клятва! Нарушить не может! Болван! Идиот! Полудурок! Есть вещи, ради которых стоит нарушать даже клятву на крови!"
Не задумавшись о собственном Кодексе, который его много лет учили слепо исполнять, полуэльф вперил лютый взгляд в широкую спину Охотника: Шир шел быстро, ровно, уверенным шагом опытного следопыта. По сторонам почти не смотрел, головой не вертел - чуткий волчий нос вел его прямиком к цели, не позволяя отклониться ни на шаг. Его, казалось, не терзали никакие сомнения, не глодало сожаление, не грызла тоска и не мучила совесть. Просто потому, что он жил, подчиняясь законам стаи, и умрет, судя по всему, тоже из-за них. Причем, умрет очень скоро, потому что Белка (несмотря ни на что) вряд ли сдастся
Полуэльф нехорошо прищурился и мысленно пообещал себе, что больше не останется в стороне и при любом раскладе попробует вмешаться. Как бы ни была против Белка. Что бы ни требовал от него Кодекс. Главное, что Тирриниэль это сделает. А мы, разумеется, от него не отстанем. Потому что еще есть Заказ, есть незапятнанная честь Братства... и еще миллион причин, по которым они не позволят Белке отдать себя на растерзание оборотням. Плевать. На все плевать. Пусть уж лучше ему от Гончей по голове достанется, чем остаться молчаливым наблюдателем, гордиться своей верностью Кодексу, молча стоять в сторонке и смотреть на то, как ее рвут на части. Неправильно это. Не по-мужски. Не по-человечески даже. Должен быть какой-то иной выход. Обязательно должен быть. Даже если Таррэн не вернется, а она просто желает в этом убедиться и лишь поэтому еще сдерживается... все равно. Должно найтись что-то, что могло бы ей помочь. Какое-то новое чувство, привязанность, мечта и... Торриэль. Конечно же, маленький Торриэль, которого она просто не могла оставить одного. Или еще кто-нибудь. Не менее важный. Кто-то, кто смог бы... когда-нибудь... заменить ушедшего в небытие Хозяина.
Быть может, тогда она раздумала бы уходить?
Стрегон аж споткнулся от последней мысли и едва не толкнул идущего впереди Лакра. Поспешно выровнялся, ощущая несвойственное себе смятение, торопливо растер виски, отгоняя невесть откуда взявшееся видение ярко горящих голубых глаз и смутные отголоски мягкого голоса, требующего, буквально умоляющего его: живи... потом нахмурился, смутно припоминая какую-то мелодию - незнакомую, тягучую, увлекающую куда-то далеко-далеко... тогда еще ему было больно, тогда его терзало предчувствие скорой гибели... но потом стало уютно и хорошо, как в утробе матери. Просто потому, что кто-то позвал его обратно, милосердно подал ему руку, и этот кто-то зачем-то забрал всю его боль на себя...
Стрегон тихо охнул, внезапно вспомнив многое из своего недавнего прошлого, и вдруг замер на середине движения, так же внезапно поняв, на какой сумасшедший риск пошла Белка, чтобы вытянуть его с того света. После чего, наконец, сообразил, почему с того дня больше не может отделаться от мыслей о ней, и в каком-то странном озарении признал, что теперь никогда не сумеет этого забыть.
Нет, это не была любовь в том смысле, в каком обычно ее понимают люди. Не страх, не влечение, не безотчетное желание. Он прекрасно сознавал, что во всем виновата лишь магия, но знал также и то, что вряд ли когда-нибудь сумеет избавиться от ее тягостного влияния. Да, он может уйти из Новых Земель после выполнения Заказа. Может остаться тем, кем был, и продолжить выполнять свою утомительную работу. Может сделать вид, что все в порядке. Промолчать о том, что наказ Белки "забыть!" им уже нарушен. Пусть не до конца, пусть он не помнил подробностей, но самое главное он уже ЗНАЛ. Отыскал пропавший кусок памяти. А о деталях просто догадался.
Не ее вина, что он сумел обойти этот запрет. Не ее вина, что так вышло. Стрегон ни о чем не жалел. Но только теперь он, наконец, начал понимать, из-за чего когда-то погиб его дальний предок и почему Белка больше не хотела повторения.
Долг жизни священен... не об этом ли пытался сказать ему недавно Шир? И не потому ли сам оказывает Белке это ненормальное послушание? Долг жизни... самый важный для человека долг, перед которым блекнут прежние связи, узы, друзья, побратимы и даже собственная честь. И который по-настоящему будет отдан лишь тогда, когда доведется ответить спасителю тем же. Но тогда, значит, что? Как быть, если Стрегон все равно узнал и вспомнил? Что делать, если он прекрасно понимал, что Белка никогда не хотела для него этой ноши? Что своим поступком она отдавала тот самый долг ему? Вместо его дальнего предка, которого так уважала и, похоже, искренне любила? Но при этом милосердно велела обо всем забыть, благородно отпустила, позволив с чистой совестью вернуться потом в Братство...
Да как же так?! Как теперь смотреть ей в глаза? И не звучал ли в голосе Шира... тогда, в Лабиринте, когда он только спрашивал, не желает ли Стрегон... именно этот вопрос? Дескать, что будешь делать дальше, наследник Гончих? Куда пойдешь? Чего добиваешься? Ради чего живешь, наконец? Что скажешь Белке, если она вдруг тебя все-таки спросит? Если передумает и задаст тебе тот самый вопрос, на который еще никогда не знала отказа?
Что же ты выберешь, сын знаменитого Сар'ры? Что решишь? Что скажешь, если где-то глубоко внутри уже давно понял, что среди людей достиг всего, чего мог? Что, как воин, давно уперся в непробиваемый потолок, хотя смутно чувствуешь, что можно забраться еще выше? Туда, где живут эльфы, Охотники и... перевертыши?
– Эй, брат, ты чего?
– удивленно обернулся Лакр, когда понял, что вожак стоит, невидяще глядя в пустоту перед собой, и явно не собирается двигаться дальше.
– Стрегон, с тобой все в порядке?
Полуэльф оторопело моргнул.
– Что?
– Все в порядке, спрашиваю?
– повторил Лакр, изумляясь все больше.
– Н-нет.
– Прости, я что-то не понял...
– Нет, - твердо повторил Стрегон.
– Не все в порядке. Шир, постой: я должен поговорить с Белкой.
Вот теперь к нему обернулись все. Охотник аж развернулся всем корпусом, искренне полагая, что ослышался. Тирриниэль вежливо приподнял брови. Ланниэль выразительно скривился, считая, что общаться с Гончей в ее нынешнем состоянии - верх неразумности, а Картис просто многозначительно хмыкнул. Братья непонимающе переглянулись, будучи не в силах понять, что за муха вдруг укусила их невозмутимого вожака. Тогда как эльфы Эналле настороженно переглянулись.
– Зачем?
– наконец, спросил Шир, пристально разглядывая полуэльфа. Тот так же внимательно уставился в ответ, беззастенчиво воспользовавшись своими способностями.
Охотник удивленно моргнул, ощутив заметное давление на разум, но все равно повторил:
– Зачем?
– Я должен кое-что узнать.
– Не сейчас.
– Нет. Именно сейчас, - с нажимом сказал Стрегон, чувствуя, что чужая аура начинает поддаваться.
– Немедленно. Где она?
Шир нахмурился, не совсем понимая, что происходит и почему ему так хочется, прямо-таки позарез необходимо ответить, в то время как затуманившееся сознание упорно твердит, что это неправильно. Он даже виски потер, стараясь избавиться от наваждения - не помогло. И вот тогда он вдруг с непонятной досадой сообразил, что неистово горящие глаза полуэльфа, в которых отчетливо проступили красноватые огоньки, имеют к его колебаниям самое непосредственное отношение. Проклятый полукровка и его Торковы руны! Ни один ушастый не одолеет естественную защиту перевертыша, не говоря уж о простых магах! А этот белобрысый почему-то смог... невероятно!
– Где она?
– сухо повторил Стрегон, чувствуя, что татуировка на предплечье буквально пылает огнем.
– Как ее найти?
Шир вздрогнул, но ответить не успел: откуда-то из пустоты вынырнула вездесущая Белка и, моментально разобравшись в обстановке, недовольно пождала губы.
– Ну, вот. Стоило вас оставить одних, как вы уже сцепились, будто кобели за берцовую кость. Стрегон, прекрати. У тебя слишком сильные руны для смертного: кажется, Брегарис слегка перестарался с узором... Шир, не смотри ему в глаза! Или не чуешь, где опасность? А еще к себе звал... ну, и что бы ты с ним тогда делал? Два вожака в одной стае не уживутся, а он, как ни крути, вполне достойный соперник!
Стрегон от неожиданности тоже вздрогнул и потерял сосредоточенность. Освободившийся от влияния рун Охотник с облегчением выдохнул, одновременно подарив полуэльфу мрачный, весьма многообещающий взгляд. А Белка странно хмыкнула.
– Петухи бойцовые... один в силу, наконец, вошел и тут же принялся ее испытывать на соседях... второй повелся, будто в первый раз... и что мне с вами делать, а? Выпороть, что ли, чтобы дурью не маялись?
Шир неловко кашлянул.
– Дык, я... это... кто ж знал, что у него получится?