Возвращение
Шрифт:
Белка умышленно отстранилась от отряда, не желая рисковать так близко от цели. Просто появилась однажды утром, сухо поздоровалась и с ходу заявила, что дальше пойдет одна. Неподалеку - так, чтобы быть в курсе их передвижений, но в полном одиночестве.
Тирриниэль, разумеется, остался этим фактом крайне недоволен и тут же кинулся следом за невесткой, каким-то чудом (видимо, случайно) умудрившись проскользнуть мимо Шира. Довольно быстро, судя по всему, ее догнал. Тревожась все больше, дернул за рукав, решительно потребовав объяснений, и...
Лакр только поежился, когда из леса послышался
Тиль, насколько они успели понять, говорил недолго, но, судя по тону, весьма жестко и весомо. Кажется, что-то требовал, о чем-то вопрошал. Потом надолго замолчал, явно выслушивая ответ. Снова возразил. Однако на этот раз в его голосе звучала растерянность.
Братья не различали слов. Даже чуткие уши эльфов не смогли уловить подробностей, однако время шло, голос Владыки становился все тише и печальнее, Белку стало совсем не слышно. Наконец, зеленые ветви неохотно раздвинулись, пропуская повелителя Темного Леса, а потом так же бесшумно сомкнулись за его спиной, надежно отрезая от Белки и ее личного долга.
Стрегон, увидев лицо Тирриниэля, вздрогнул и почувствовал, как кожа покрывается холодными мурашками: глаза Владыки горели таким бешенством, пополам с обреченным отчаянием, что стало ясно - что-то не так.
– Ты знал?!
– с ходу набросился Тиль на мрачного Охотника. Тот сверкнул пожелтевшими глазами и сухо кивнул.
– И давно она...?!
– Да. Но в последний год стало совсем плохо.
– Иррадэ!
– Тиль прикусил губу, шаря по окрестностям полубезумным взглядом.
– Проклятье! Ellure! Trensh! Vorrack! Что она от вас требует?! Что велела сделать, если вдруг... сорвется?!
Охотник отвел глаза и угрюмо промолчал.
– ЧТО?!
– рявкнул Владыка, потеряв терпение.
– Что. Она. Приказала?! Что за клятву с вас взяла?!
– А ты не догадался?
– невесело усмехнулся Шир.
Тирриниэль на мгновение заглянул в его глаза и побледнел.
– Боже...
– Мы не можем отказаться, - тихо сказал перевертыш.
– Мы слишком привязаны. Это - плата за наши возможности... или наказание, если хочешь. Но это был хороший выбор. Каждый из нас принял его добровольно и никогда уже не предаст.
– Как вы могли обещать ей ЭТО?! КАК?! Ответь!
– Когда Вожак требует, стая обязана подчиниться.
– Но вы же люди!
– в отчаянии вскинул голову Тиль, но Шир только горько улыбнулся.
– Вы люди, а не звери!
– Люди только наполовину. А то и меньше. Наш разум устроен иначе, и он гораздо ближе к волкам, чем ты думаешь. Мы, как и они, подчиняемся одним законам и одним инстинктам, даже если находимся в человеческом теле. Мы - иные. Мы приняли это, согласились на изменение и больше никогда не вернемся к людям. Теперь Проклятый Лес - наш дом, а Вожак - наш единственный якорь. Его слову невозможно противиться, это у нас в крови. Его приказ невозможно не выполнить и его волю нельзя перебороть: она слишком сильна. Поэтому, когда настанет время, я первым подам голос и сделаю то, о чем нас так настойчиво попросили.
Тирриниэль нехорошо прищурился.
– Я не вам позволю!
– Ты попытаешься, - согласился Шир.
– Но перед стаей не устоять даже тебе: Бел уже давно научила нас противостоять Огню Жизни. Поэтому, как бы ни повернулось дело, все решат зубы и когти.
– Нет. Этого не будет, - неожиданно спокойно заявил эльф, а затем резко отвернулся и быстрым шагом двинулся прочь.
– Пока я жив, вы ее не тронете. Учти это, волк. И поторопись: я хочу оказаться в Чертогах как можно скорее...
На исходе четвертого дня межлесье неожиданно посветлело. Причем, посветлело в буквальном смысле слова, потому что, благодаря магии эльфов, листва стала утрачивать привычную зеленую окраску и начала наливаться совершенно невообразимыми оттенками: белым, серебристым, золотисто-желтым. Так, будто деревья вдруг шагнули из теплой весны в величавую осень, со вкусом раскрасившую природу в свои любимые тона.
Поначалу это происходило медленно, постепенно и почти незаметно. Сперва по листочку, по ветке-другой, затем - все больше и чаще, а потом деревья начали сменять убранство еще быстрее и охотнее. До тех пор, пока, наконец, вокруг не остались только роскошные, щедро усыпанные серебром и червонным золотом эльфийские остролисты, которых так много растет в Светлом Лесу, а также знаменитые белые ясени, которыми так гордилась Священная Роща Иллаэра. Все - высокие, прямые, гордые. Находящиеся в самом расцвете сил. На богатых кронах ни единого мертвого листочка, в коре ни одной дырки, сделанной жадным короедом. И все кругом сверкает в свете лучей заходящего солнца, играет и радостно трепещет на ветру, беззаботно купаясь в золотистом свете... просто сказка.
Золотой Лес, хоть и разменял недавно пятый век, казался поразительно молодым, чистым, свежим, как только что нарисованная картинка. Настолько уютным и теплым, что запакованные в тяжелые брони и плотные плащи, с повязками на лицах и низко надвинутыми капюшонами люди выглядели здесь чужими, дикими и совсем неуместными. Словно вылезшие из болота упыри среди царства фей и прекрасных нимф.
Лакр, азартно вертя головой, восхищенно прищелкнул языком.
– Все-таки эльфы молодцы: в таком раю даже я не отказался бы пожить! А воздух-то, воздух... прямо медом истекает! Землю хоть за... в смысле, ложкой ешь! Просто черпай и в рот засовывай! Из листьев прямо сейчас сок брызнет! А вон тот грибок я бы даже сырым сожрал - до того аппетитный, зараза!
Стрегон настороженно покосился в ту сторону, но огромный белый гриб, приютившийся между корней ближайшего дерева, выглядел весьма аппетитным. А на соседнем кусте щедрой россыпью алели незнакомые крупные ягоды, при виде которых Перворожденные дружно сглотнули. Интересно, они ядовиты?
– Можете снять повязки и капюшоны, - хмуро разрешил Шир.
– Дальше безопасно.
– А гриб?
– с жадностью уставился на лесного великана Лакр.
– Можешь съесть, если оголодал.
– Я потом от него не помру?