Возвращение
Шрифт:
Охранник тенью метнулся мимо них, оттолкнув абассинца, и он налетел на Наташу, зацепив стол, хватаясь за её стул.
Девушка, вскрикнув и взмахнув рукой с зажатой крышечкой от табакерки, нечаянно ткнула Шамси под подбородок, слыша, как клацнули его зубы и он разразился витиеватой бранью — судя по прозвучавшей абракадабре — на родном языке.
Она не слушала его, что-то выговаривающего ей в лицо. Её внимание было приковано к Герарду, стоящему на коленях с кинжалом у горла, сквозь сжатые зубы посылающего проклятья Ингвазу за своим плечом. От звука брошенного Бригахбургом клинка, она вздрогнула, захлебнувшись страхом. Граф поддался на провокацию ищейки. Нападение на тайного советника
Сквозь вспышки в глазах пфальцграфиня отчётливо представила смерть любимого, его разорённый горящий замок и мёртвые тела его обитателей на залитой кровью мостовой.
Конфуций сказал: «Человек, который совершил ошибку и не исправил её, совершил ещё одну ошибку».
Наташа искала выход из создавшегося положения. Что бы она сейчас ни предприняла, всё будет не в её пользу. Цугцванг! (прим. авт., цугцванг — положение в шахматах/шашках, когда любой ход игрока ухудшает его позицию). Выход виделся в одном — сотрудничестве с представителем короля. Она согласится поехать с ним, а там будет видно. Возможно, ей удастся разобраться, чем болен мальчик. Но Герард в качестве заложника?.. Один её неверный шаг или роковое стечение обстоятельств будет стоить ему жизни.
Перевела взор на охранника. Хорош! Его реакция настолько молниеносна, что казалось, он материализовался из воздуха — секунда! — и уже удерживает противника на волоске от смерти.
Её тряхнули за плечи, приводя в себя. Мраморная табакерка выпала из руки и беззвучно упала на ковёр, не привлекая ничьего внимания.
— Хватит меня трясти, господин гехаймрат, — прошипела в лицо Бонду. Остановив глаза на царапине на его подбородке, подчёркнуто аккуратно сняла с плеч его ладони. Встала, чувствуя, как её ведёт в сторону. Ухватилась за спинку стула. — Вы хотите, чтобы я поехала с вами? — Сдержать эмоции и не сорваться на стон стоило огромного труда. — Хорошо. Только отпустите господина графа. Вы ошиблись на его счёт и напрасно спровоцировали нападение на вас.
— Вы о чём? — усмехнулся Шамси.
— Всё вы понимаете. Только ничего не знаете, эксиленц. — Голос от напряжения гудел, от чего фраза вышла приторно-тягучей. — Мне всё равно, что с ним станет. Как только я найду выход отсюда — уйду не задумавшись.
Шамси покосился на напрягшегося графа, с нескрываемым интересом оглядывая женщину:
— Не понял.
— Что вы не поняли? Разве может тот мир, откуда я переместилась, сравниться с вашим затхлым стоячим болотом? — горестно вздохнула, не кривя душой. — Этого не объяснишь. Что меня здесь держит? Ничего и никто! — Тщательно подбирала слова, импровизировала, стараясь казаться убедительной, не имея понятия, что собирается говорить и в чём убеждать мужчин и себя заодно. — Мне противна примитивность и убогость этого времени… Мне надоел Бригахбург со своей любвеобильностью ко всем женщинам, которые его окружают. Он лжец и лицемер! — Вполне искренне и азартно топнула ногой, отвернувшись от шумно вдохнувшего сиятельного, представив его негодующий взор.
— Тогда зачем вы с ним… — эфиоп, озадачившись, изобразил пальцами перебор.
Наташа поморщилась, поняв, что он имеет в виду:
— Я тоже лгунья и лицемерка. А как иначе выжить в вашем мире? Я не знаю другого способа выбраться из нищеты! Вышло так, что мне подвернулся господин граф, и я подумала: почему бы нет? — Сухие губы неприятно стянуло. — Он богат, красив и здоров. Блестящая партия за неимением другого. Я готова закрыть
— Ёлку? — переспросил эксиленц, посматривая на взъерошенного Бригахбурга, улыбаясь.
Тот поражённо молчал, не веря своим ушам. Его Таша…
— Да, именно на ёлку. Есть обычай в канун Рождества срубать в лесу ёлку, устанавливать её дома и украшать игрушками и сладостями. — Махнула вяло рукой, поникнув. Что она несёт! Новый год — самый любимый её праздник. — Как-нибудь потом расскажу. У вас пока такого нет.
— Вы думаете, я поверил вам? — рассмеялся ищейка, мягко хлопнув в ладоши. — Нет, не про ёлку. — Уголок рта дрогнул от мысленного сравнения. — Вы прекрасная лицедейка.
— Ваше право, господин Лемма, верить мне или нет. Только советую вам отпустить господина графа, а то госпожа Ангелика не простит, если вы причините ему вред. Вы ведь не хотите поссориться с будущей королевой?
— Так вы знаете… — Его брови поползли вверх.
— Что она станет супругой герцога Швабского? — Натянуто улыбнулась. — Нет, не знаю. — Словесный приём, когда отрицанием подтверждаешь сказанное, сработал безупречно. Пусть она выглядит глупой и болтливой. Так даже лучше. — Сейчас у неё в фаворе господин граф. — Наташа вздохнула: — Надеюсь, я вылечу вашего сына, и вы дадите мне намного больше, чем заплатил господин граф за лечение своего наследника. — Старательно добивала сиятельного. Чтобы уж наверняка, безвозвратно. — Так, Шамси?
Позади послышался стон Герарда:
— Дрянь…
По невидимому сигналу Ингваз сдавил горло мужчины.
— Я бы не был столь категоричен, — вступился за честь женщины тайный советник. — Она лечила вашу семью, господин граф.
— Я рассчитался с ней сполна, — будто плюнули ей в спину.
Наташу пробила нервная дрожь. Она резко обернулась, натолкнувшись на его презрительный взор:
— Ожерельем? За жизнь единственного сына? А нога Кристофа? С вашими лекарями её бы оттяпали не задумавшись. Или вы включили в счёт другой вид оплаты?
— Мерзкая, низкая дрянь… — Бригахбург скривил губы.
Пфальцграфиня была согласна с его определением и с особым удовольствием, словно мстила себе за это, наслаждалась болью, порождённой его ненавистью, отвернувшись и физически ощущая, как между лопатками впивается шип его немого укора.
— Отпустите его, Шамси. Пусть уходит. Его ждёт белая и пушистая гирлянда, а мне он противен. Очень надеюсь, что у меня получится вылечить вашего сына.
Гехаймрат расплылся в улыбке:
— Госпожа Вэлэри, я рад, что мы поняли друг друга. Когда мой сын будет здоров, а вы убедитесь, что выхода в другой мир нет, я похлопочу перед королём, и он устроит ваш брак с более достойным вельможей.
— Не стану возражать, — призадумалась пфальцграфиня. — Я только недавно узнала об участии его величества в устройстве судеб осиротевших аристократок. Знала бы раньше, не наделала бы глупостей.
Шамси многозначительно кивнул, подхватившись:
— Ингваз, отпусти господина графа.
На всякий случай Наташа спряталась за спину ищейки. Теперь ей всегда придётся обходить бывшего жениха стороной. Лучше совсем с ним не встречаться.
От того, как она поступила с ним, на душе стало скверно. Знала, все её терзания впереди. У горла клокотала подступившая жалость к себе. Собственными руками осознанно убивать то, что делало её счастливой… Вызвать ненависть того, ради кого она была готова на всё. Готова была не шагнуть в будущее, не предать… Но так нужно. С Герардом она разберётся позже, когда минует опасность. Он должен её понять. Если не будет слишком поздно.