Возвращение
Шрифт:
— Нормально.
— Так… — раздалось бодрое от двери. — Больной нужен покой. Прошу всех уйти.
Элмо Касимиро, водрузив ящичек на прикроватный столик, с ожиданием поглядывал на Бригахбурга.
Тот, оглянувшись на прислугу, чуть посторонился, давая понять, что сказанное к нему не относится.
— Чрево болит? — Лекарь в упор смотрел на пфальцграфиню.
Прислушалась к себе, поглаживая живот:
— Нет, — осторожно взглянула на любимого.
— Мне сказали, что вы в тяжести.
Метнувшаяся
— Всевышний! — смесь радости, тревоги. — Господин Касимиро, осмотрите её всю. Сейчас же! Дитя не должно пострадать. — Приблизил перекошенное беспокойством лицо к Птахе. Не сдержался от укора: — С дитём во чреве ты бегаешь по лестницам!
— Я не бегаю, — захлебнулась воздухом. — Меня толкнули. — Поморщилась. — В спину.
— Кто посмел?! — ревело из темноты.
— Выйдите, господин граф! — Элмо бросил в него нетерпеливый взор, оттесняя к двери. — Tempo al tempo (итал. Всему своё время).
Взметнулось пламя свечи, качнулось маятником.
Наташа закрыла глаза. Голоса слились в сплошной гудящий рёв. Снова ощутила удар в спину. Память тела не унималась.
Шум стих, уступая место тишине.
— Госпожа Вэлэри, — Касимиро склонился к её лицу. — Вас, правда, столкнули с лестницы?
Пфальцграфиня кивнула.
— Вы видели кто?
Она отрицательно закачала головой, зашептала:
— Я его облила молоком, что грела Фиона.
— Молоком? — послышался в глубине покоя голос Герарда.
— Вы чудом уцелели, — подытожил лекарь, ощупывая живот больной. — Даже не знаю, как удалось не потерять дитя.
— Срок маленький… — прошептала Наташа, сдаваясь на милость сонного зелья.
Сознание цеплялось за обрывки ускользающих видений.
Открыв глаза, увидела Герарда. Он, осторожно пристроившись на ложе рядом и подперев голову рукой, смотрел на неё.
От него пахло хвойной мыльной массой, свежестью и… любовью. Его пальцы гладили её скулы. Очертив линию подбородка, коснулись губ. Нежным поцелуем прижался ко лбу:
— Любовь моя… — нахмурился, укоризненно прогудев: — Почему не сказала мне, что в тяжести?
Наташа улыбнулась, уставившись в окно:
— Я и сейчас не уверена. Невозможно на таком раннем сроке определить подобное.
— Я уверен. Теперь только покой.
Не стала спорить. Время покажет.
Постанывая, повернулась к нему. Боль в боку и бедре усилилась. Она радовалась, что легко отделалась. Синяки? Здоровенные, распухшие, ноющие… Они заживут. Лёгкая рука Фионы, её отвары, настойки и мази быстро поставят на ноги любого.
— Лучше расскажи мне о Леонор. Расскажи всё с самого начала, — обняла его.
— Нечего рассказывать. Был сговор. Шоленбург увёз
— Что? — дёрнулась Наташа, ойкая. — Кто? Шоленбург? Он и есть Педро?
— Кто?
Хмыкнула:
— Ну, воздыхатель её. А мне сказали, что Леонор была против разрыва помолвки.
— Против была её мать, герцогиня фон Макленбург. — Его губы касались её волос. — Затаилась, как только я выказал намерение разорвать помолвку. Сделала вид, что не возражает, а сама имела виды на пфальцграфа.
— Ей нравился Витолд?
Девушка вспомнила мать эльфийки, ничуть не уступающую дочери в красоте.
— Она назначила новую дату свадебного пира.
— Без тебя? — В голосе пфальцграфини прорезались подозрительные нотки.
— Я не стал противиться, зная, что всё равно ему не бывать. Зачем волновать женщину раньше времени? Мало ли что стукнет ей в голову.
Наташа вздохнула, чувствуя горячие мужские руки на своей спине.
— Они уже поженились? — спросила, пристально всматриваясь в глубокую синь его глаз. — Стали мужем и женой?
— Что? Ах, да, сразу и поехали в церковь. Успели вовремя, до смерти пфальцграфини.
— Ретинда умерла…
— Как только Витолд сказал ей обо всём, так её и хватил удар. — Герард приподнял за подбородок лицо любимой, глядя в её сияющие очи цвета камня богини Исиды: — Почему не сказала, что помолвлена с Шоленбургом?
— Так и ты мне не сказал, что собираешься стать похитителем.
— Больше никогда ничего от меня не скрывай.
— Хорошо, — потупилась Наташа.
— Шоленбург свиток тебе передал. Хм… Интересный договор… Вот, пей. Твоя рыжая принесла. Высеку я её когда-нибудь.
— За что?
— Больно бойка. Указывать мне, что да как делать…
Обняла его за шею, касаясь губами подбородка:
— Что думаешь о свитке? — Знала, что в нём написано.
— Дело замять нужно. — Закрыл глаза, тяжело вздыхая, подтягивая Птаху ближе: — Не искушай меня. Тебе отдых нужен. Много отдыха…
Прикусила губу, продолжая, словно клещами, вытягивать информацию:
— Что свиток?
— Размен будет. Он выплатит тебе долг, я дам герцогине отступные.
— Равноценный обмен?
— Для меня равноценный.
Задумалась: какая роль Шамси во всём этом?
— А Шоленбург вот так пришёл к тебе и сразу сказал про нашу детскую помолвку?
— Об этом он в самом конце сказал.
— То есть, он женился на Леонор будучи помолвленным?
— Выходит так. Ну-ка, пей зелье…
— А потом его совесть замучила? — Не удержалась от «шпильки».
— Да плевать мне на них… — повысил голос.
Приблизил её к себе, целуя жарко:
— Теперь ты мне расскажешь, что делал здесь тайный советник, и как ты оказалась с ним.