Возвращение
Шрифт:
Наташа не удивилась бы, узнав, что он так же спокойно войдёт к местному священнику для оформления доли пожертвований на благотворительность от богопослушных прихожан, или переступит порог любого дома на «Рублёвке», не слишком склонив при этом голову. Он часто отлучался на пристань, и по его возбуждённому горящему взору можно было только догадаться, что его связывает с контрабандистами и скупщиками краденого, менялами, ссужающими немалые суммы под умеренные проценты. Она может лишь предположить, откуда у нотара в столь молодом возрасте взялась крупная сумма для покупки дома при
— Что скажешь? — Наташа, видя, что графиня закончила чтение, без особого энтузиазма смотрела на документ в её руках.
Та пожала плечами:
— Меня всё устраивает. Не понимаю твоего волнения. Эрих — честный мужчина. Он мне очень помог, посоветовав оформить брак с графом Лотэйром фон Борхом.
Стук в дверь прервал их диалог. Нотар с улыбкой на лице поспешил сообщить:
— Молочник и мясник согласились нам поставлять свой товар первый месяц бесплатно.
Пфальцграфиня вопросительно подняла брови. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
— Так уж бесплатно? Они хотят рекламу? То есть, мы должны каждому постояльцу сообщать, кто поставляет нам мясо и молоко? — Усмехнулась.
— Они уж лет десять снабжают город продуктами и нареканий в их сторону я не слышал. К тому же кое-кто замолвил за нас словечко.
Эрих в последнее время, считая, что вопрос с совладением решён, неизменно говорил «нас», «мы», «нам». Наташу это подкупало. Между настоящими друзьями так и должно быть. И он вовремя появился со своим предложением, не ограничившись только вложением средств, а и взяв все хлопоты на себя. Разумеется, это тоже в его интересах, но всё же. Она привыкла сама принимать решения и участие мужчины приятно расслабляло.
— И кто же это такой добрый? — Помнила, сколько у них запросили за «крышу».
— Я скажу. Только вы понимаете, что это имя должно остаться в стенах этого покоя. — На безмолвное кивание подруг, с хитрецой прищурился: — Городской судья Христофер фон Шмидт. И ещё. Перестройка обойдётся нам вдвое дешевле, если мы пообещаем ему личные благоустроенные покои с отдельным входом для… эмм… приятного отдыха. — Он тонко улыбнулся.
— Понятно, — протянула девушка, морщась. — Бордель в нашем элитном заведении.
— Фу, как гадко, — отряхнула ладони Хельга. — Он будет приводить блудниц.
Нотар рассмеялся:
— Вы ничего не поняли. Это предложение самого судьи. Здесь нужно соглашаться, не задумываясь. Ему шестьдесят два года и количество его утех будет составлять в сумме максимум неделю в год. Остальное время будем сдавать покои без опаски и в три раза дороже.
— А он заявится как раз в этот момент, когда там остановится какой-нибудь заморский герцог. — Не сдавалась пфальцграфиня. Неделя в год? Не верилось.
— Господин судья — человек, не изменяющий своим
— Что думаешь, Хельга?
— Думаю, если мы откажемся… Как бы не пришлось забыть о покупке и всём остальном, — вздохнула она.
— А сейчас он как решает свою проблему? — съехидничала Наташа. И правда, куда средневековый мужчина ходит налево от жены? Понятно, что и в это время есть различные дома утех или как их тут называют? Вот пусть и продолжает туда ходить. — У него есть жена?
— Есть. Очень благочестивая женщина и живут они в согласии. Так что, думаю, решает с трудом.
— Чёрт с ним! — в сердцах вскрикнула пфальцграфиня, понимая, что выхода всё равно нет. — А теперь объясни нам, почему купчая только на тебя? Разве нас не трое?
Эрих опешил от натиска женщины:
— А разве не мужчина должен вести все дела? Присутствовать при сделках, ходить на приёмы и заседания, общаться со сборщиками подушной, поимущественной и поземельной податей, решать вопросы притязаний церкви на десятину с прибыли. А оплата разнообразных временных налогов? К тому же не исключены всяческие пересуды и сплетни в деловых кругах.
— Так и веди, как нотар. А вдовы? За них ходит и решает нотар.
— А кто здесь вдова? С вдовами другой вопрос. Я вижу только графиню и её компаньонку. И не думайте, я не претендую на главенство в нашем общем деле. К тому же незнатная компаньонка Вэлэри Ольес из Фландрии не может об этом даже мечтать. Если не я, то на роль хозяйки заведения как раз подходит графиня Хильдегард.
Наташа глянула на книжную полку. Там лежала особая грамота на имя Вэлэри Ольес из города Иперн графства Фландрия, дочери купца-переселенца, аккуратно состряпанная каким-то всезнающим нотаром, имя которого ей было неинтересно.
— Я — хозяйка таверны? — приятно удивилась Хельга.
— Послушайте меня, — начал Эрих низким, мягким голосом, глядя на графиню, — с этим тоже не всё просто. У тебя есть муж, который должен стать во главе начинания. Обратное вызовет подозрение и ненужные толки, что повлияет на репутацию таверны. И я отлично понимаю твои опасения, Вэлэри. Сам бы не доверил такое непростое дело первому встречному. Если пожелаете, я вам хоть сейчас готов отдать свою долю наличными и распоряжайтесь ею как вам заблагорассудится.
— Ну что ты, Эрих! — всплеснула руками графиня. — Как можно тебе не доверять?
Девушке стало неловко за свою подозрительность:
— Я просто хотела всё прояснить до конца.
Мелькнула мысль купить дом на своё истинное имя, а не по подложным документам. Но тогда уже через неделю после открытия таверны весь город будет знать имя владелицы. Этого не избежать. Да и в процессе перестройки нотар во всех сделках будет действовать от её имени, которое пока необходимо сохранить в тайне. Как оказалось, в Аугусте кое-кто ещё помнит семью фон Россена. Могут помнить и другие. Слухи очень скоро достигнут ушей Шамси Лемма — тайного советника короля.