Возвращение
Шрифт:
– Что-то мне это напоминает, – задумался я. – А, вспомнил! Финальную сцену из «Кавказской пленницы», когда запугивали Саахова. Сестра, сделай звук погромче...
– Спасибо, Сергей, – поблагодарила Люся. – И за сестру, и за помощь. Еще немного, и я бы ему врезала. А это опять разбирательство, и хорошо еще, если с директором, а не с завучем.
– Я сделал глупость, – признался я. – Надо было не спешить и сдать все за девятый класс вместе с тобой, а потом ты бы уже сидела дома, а я сдавал бы все остальное. Захотелось раньше заняться борьбой, а о последствиях подумал слишком поздно.
– Я на субботу договорилась насчет
– Ну, рассказывай, как съездил, – спросил Брежнев Дербинина, который по его личному заданию ездил разбираться с готовностью конструкции новой серии космических кораблей.
– Надо откладывать пилотируемые запуски, Леонид Ильич, – сказал Валентин. – «Союзы» должны дать новый толчок нашей космонавтике, но пока там все еще слишком сырое. Мишин был очень красноречив и уверен в результатах, но ему в космос не лететь. Глушко его тоже поддерживает, но более осторожно. Они все рвутся добраться до Луны, а такой энтузиазм приводит к спешке. Я, конечно, сам не бог весть какой специалист, но и мне стало ясно, что многое нуждается в доработке. Большинство узлов не прошли проверку в режиме полетов. Я передал им вашу записку...
– И что? – поинтересовался Брежнев.
– Сказали, что переработают схему управления двигателями коррекции, а в парашютной системе полностью уверены. А на меня после этого начали смотреть с подозрением. Ясно ведь, что кто-то нам на них настучал. Я поговорил кое с кем в неформальной обстановке. Нет у них такой уверенности, какую демонстрирует руководство. При Королеве так не работали. Уже готовые «Восходы» уничтожили, а на них можно было многое отработать.
– Демонстрируют они, – проворчал Брежнев. – Посадить в кресло вместо космонавта, уверенности поубавилось бы. Жаль, что мы отстали. Американцы производят запуск за запуском, а у нас ничего. Ладно, лучше ничего, чем пышные похороны. Передайте, чтобы провели серию беспилотных запусков. Вот и посмотрим, насколько все надежно. За каждый неудачный запуск, будем их наказывать рублем. Пусть подумают, что лучше: что-то нам демонстрировать, или еще раз проверить свою разработку.
В среду Сергей сообщил, что сегодня у нас проба на телевидении.
– Назначено на четырнадцать часов, – сказал он, когда я, как всегда, вышел провожать Люсю к машине. – Поэтому съездишь на занятия на три часа, а потом мы тебя заберем. К вашему директору я зайду сам: Люсю нужно освободить от двух последних уроков. Отвезем вас домой, а потом за вами приедет машина из телецентра. Они же вас отвезут обратно.
Записи у нас в тот день не было, просто режиссер передачи прослушал наш номер в одной из студий на Шаболовке.
– Юрий Суренович, – представился он нам при встрече. – Вас я знаю. Вы же в Минске выступали? Мы ваши записи тоже пару раз прокручивали. Каким же ветром вас сюда занесло?
– Давайте вы нас выслушаете, а потом будем разговаривать дальше, – сказал я, заставив его удивленно поднять брови. – Мы, конечно, и вдвоем не тянем на Эдиту Пьеху, но вот одного Бюльбюль-оглы заменить можем. Ну а вырежет комиссия, значит, не судьба.
– Что вам нужно для выступления? – спросил он.
– Как минимум нужна гитара, а еще лучше вместе с роялем.
– Идите за мной! – сказал он и привел нас в помещение, очень похожее на студию в минском телецентре. – Вот вам рояль, сейчас будет и гитара.
– Здорово! – сказал он после окончания выступления. – Песня хорошая, и поете вы ее хорошо. Я не против того, чтобы вставить ее в фильм. Во второй части после выступления оркестра Орбеляна должен остаться рояль. Наверное, мы вас вставим после Адамо и дагомейцев перед Магомаевым. Мне нужно время доработать сценарий и договориться с артистами, которые выполняют роли ведущих. Когда все приготовим, я вас приглашу. А дальше ваша судьба в руках комиссии. Съемки будут не здесь, а на Мосфильме, туда вас и отвезут. Меня там по имени-отчеству мало кто знает, поэтому ищите Саакова. А вообще-то, с вами будет сопровождающий, так что не заблудитесь. Примерно ориентируйтесь на понедельник. Вот здесь напишите свой номер телефона.
В субботу Люся сдала математику на отлично и договорилась насчет английского языка.
– Толку его учить, – сказала она мне. – Меньше четверки не получу, а неделя сидения за учебниками ничего не даст. Слушай, через пять дней твой день рождения. Что хочешь в подарок?
– Единственное, что у меня осталось общее с тем стариком – это отношение к дням рождения, – сказал я ей. – В детстве я им всегда радовался и с нетерпением ждал. Я и сейчас жду с нетерпением, но только из-за тебя. Нет ничего хорошего в том, что тебе осталось жить на год меньше. Поэтому для меня это не праздник, и без подарков вполне можно обойтись.
– Ну и дурак! – сказала подруга. – А еще голова будущей семьи! Для меня день твоего рождения – это самый главный праздник, а каждый прожитый год делает тебя богаче и умнее! Я не о деньгах говорю. А подарок не обязательно должен быть полезным, главное, чтобы в него вложили кусочек души!
– Ты прямо, как Кикабидзе, – сказал я. – Тот тоже все пел, что его года – это его богатство. Говорят, что его обокрали воры и написали на стене эти самые слова.
– Ну и подло! – сказала Люся. – Что еще от ворья ожидать!
– Да шучу я, шучу! – сказал я, обнимая подругу. – Ты у меня умница и замечательно сказала. Может быть, тебе не песни петь, а речи сочинять для Суслова? А то они у него... прекрати кусаться! Ты мне лучше скажи, зачем пригласила Вику?
– Она сама напросилась! Выпытала, когда ты родился, и побежала докладывать деду. Ген, завтра воскресение. Что, если Брежнев опять пришлет машину? Мне, если честно, надоело по полдня проводить с его внучкой. Вы там разговариваете, а я должна выслушивать эту малолетнюю сплетницу и рассказывать ей о тебе. Очень мне это приятно! И вообще, я себе наше будущее как-то не так представляла. Если все вокруг начнут с пеленок в тебя влюбляться, да еще внучки таких особ... Я долго не проживу.
– Она еще жалуется! – сказал я. – Это мне нужно рвать волосы на голове, когда ты одним своим присутствием баламутишь целую школу. Я что-то не припомню, чтобы мне девушки не давали прохода. А что будет после того, когда тебя покажут на «Огоньке?» А к Брежневу, если пригласят, нужно ехать. И обижать его отказом нельзя, и каждый раз я ему что-то подбрасываю. Ничего, скоро отчитаешься за девятый класс, и у нас все дни станут выходными. Такой умнице, как ты, освоить программу десятого класса – это тьфу!