Возвращение
Шрифт:
— Так для чего же ты меня позвала? — вкрадчиво поинтересовался он, не решаясь притронуться к мартини, которое она только что пила из бутылки. Саша был страшно брезглив, как и все гомосексуалисты.
— Просто чтобы пожаловаться, — пожала она плечами, делая вид, что уже пришла в себя, и вовсе не волнуется о своём будущем.
Саша понимал, что она ждёт от него конструктивных предложений, но не мог ничего посоветовать. Или, скорее, не хотел. Ему уже надоело, что Милка так разбрасывается своей жизнью, и совершенно не бережёт того, что имеет. Тогда как ему приходится прикладывать
И всё же она была его племянницей, он её любил вне зависимости от её неблаговидных поступков, поэтому, преодолевая брезгливость, плеснул себе мартини в бокал, и медленно проговорил:
— Есть два варианта дальнейшего развития событий. Первый — если Любовь Андреевна устроит скандал и всё расскажет Павлику. Тогда, дорогуша, придётся тебе возвращаться домой несолоно хлебавшей. Останешься ты на бобах!
— А второй? — жадно спросила Мила.
Было видно, как она расстроена тем, что случилось, и обеспокоена этим.
— А второй вариант — она будет молчать. Ты же говоришь, она носится с Антоном, как курица с яйцом? Ну так вот, вполне возможно, что ей не захочется очернять Антона. Ведь, что ни говори, а тень твоего позора падает и на него. В этом случае Анатолий Максимович, узнав, что случилось, не потерпит в доме сына твоей свекрови. В лучшем случае отделается от него квартирой и всё. И Любови Андреевне придётся смириться с этим, ведь он тоже виноват! Так что сейчас она разрывается между двумя сыновьями, и думает, как лучше поступить. Что пересилит — любовь к старшему или младшему?
Терять Антона, которого она только приобрела, ей очень не хочется. Может, она с ним поговорит, и узнает, как он относится к тебе. И, если выяснит, что это не простая интрижка, то всё будет в порядке.
— А если он скажет, что просто развлекался со мной? — упавшим голосом спросила Мила.
— Ну, он ещё может сказать, что ты сама его соблазнила, сама прыгнула к нему в постель, он и опомниться не успел, — глубокомысленно заявил Саша. — В этом случае он почти ничего не теряет, его поступок мать постарается обелить как можно сильнее. Но теряешь ты, и теряешь очень многое.
— Значит, сейчас всё зависит от того, что скажет Антон? — повторила Мила.
— Я не уверен, — пожал плечами дядя, — просто высказываю свой взгляд на вещи.
— А как мне себя вести? Как грешнице, посыпающей голову пеплом? Рухнуть в ноги свекрови?
— Не вздумай, милочка, — предостерёг её Кравчук. — Может, я ошибся, и она решит сперва поговорить с тобой, а не с сыном.
— О господи, — пробормотала Мила, — хоть бы пронесло!
Саша посмотрел на неё и промолчал. Он был уверен, что Любовь Андреевна промолчит, но не стал убеждать в этом племянницу. Пусть переживает, мучается, в конце концов, она поступает очень непорядочно по отношению к мужу, и должна быть наказана за это.
Они ещё
Мила подъехала к дому Резников, охрана открыла ворота. На не сгибающихся коленях певица проследовала по дорожке, ведущей в дом.
Первой, кого она встретила в доме, была Любовь Андреевна.
— А, вот и Милочка, — сказала она, улыбаясь ей. — И где это ты так задержалась? Мы уже сели ужинать! Ты не обижаешься на нас, что не подождали тебя?
— Не могу поверить, что ты мог пропустить ТАКОЕ! — бушевал Резник в своём кабинете, устраивая выволочку собственному сыну.
Мало того, что и так на «Теллурику» свалились все напасти на свете, мало того, что буквально вчера по обвинению в уклонении от уплаты налогов и присвоении двухсот миллионов долларов был арестован крупнейший акционер холдинга Артём Платонов, так теперь очередной удар.
Резник тряс перед носом сына газетой, в которой было написано чёрным по белому, что бензоколонки «Теллурики» поставляют людям некачественное топливо.
— На заборе тоже пишут неприличное слово, это же не значит, что забор и есть это слово, — огрызнулся сын.
— Но на заборе никто не подписывается, — рубанул отец, — а здесь, — он снова затряс газетой, — есть имена и фамилии. И эти люди говорят, что обращались к нам. Почему ты не предпринял никаких попыток урегулировать этот вопрос? Разве ты не знаешь, как нам важно сохранять репутацию особенно в это время?
— От нашей репутации и так остались одни лохмотья, — пробормотал Павел. Он искренне недоумевал по этому поводу.
— Папа, я понятия не имел, что эти люди обращались к нам! И с чего ты взял, что я с ними общался?
— Потому что все эти восемь человек — восемь, Павел, восемь! Так вот, все они утверждают, что звонили в юридический отдел, а там их грубо отшили! А кто у нас начальник юридической службы?
— Папа, — снова начал Павел, — враньё всё это! Ко мне никто не обращался, и я бы знал, если бы…
— Они утверждают, что писали заявления на моё имя, — взревел Резник, — и что отдавали их — в юридический отдел!
— Чушь какая-то, — пробормотал сын. — Значит, они должны быть зарегистрированы, эти заявления, у секретаря! И я больше чем уверен, что это не так.
— Дело в том, — Резник устало вытер пот со лба, — что я уточнял у секретаря. Всё верно. Все эти заявления зарегистрированы. Ты был обязан рассмотреть их и решить вопрос на месте. А что теперь? Здесь упоминания о восьми наших бензоколонках. А ты знаешь, на сколько штрафуют юридическое лицо за продажу некачественного топлива? На две тысячи минимальных оплат! А если две тысячи умножить на восемь бензоколонок, сколько получается? Шестнадцать тысяч оплат труда!