ВОЗВРАЩЕНИЕ
Шрифт:
– Ну, чувачок, чего делать-то будем?
В интонациях Марвина прозвучало что-то, чему трудно было найти точное определение, но что мне резко не понравилось. Я понял: момент, когда можно было просто встать и уйти, безнадежно упущен.
Совершенно неожиданно Марвин улыбнулся и сделал легкий жест, будто отгоняя пушинку.
– Нет, ты меня неверно понял. Я молча пожал плечами. Собственно, я вообще ничего не понимал.
– Помнишь, что говорил майор Ворный о воздействии информационного поля на спору башни? Нужен первоначальный импульс для активации и развития споры. А за тобой, чувачок, тянется длиннющий след из информационных башен, которые гэбэшники выкорчевывать не успевают. Догоняешь?
– Мне невозможно предъявить обвинения, - я медленно покачал головой.
– Точно!
– радостно кивнул Марвин.
– У них на тебя ничего нет. Поэтому тебя попросту ликвидируют. Там, - Гена почему-то махнул рукой влево, - в Облонске. Так сказать, вдали от обжитых мест.
Услышав такое, я только и смог произнести:
– Как?
– Не знаю, чувачок, - пожал плечами Марвин.
– Полагаю, это будет несчастный случай. Например, в трясину угодишь. Там же вокруг болота.
– Я не собираюсь бродить по болотам.
– Ну, тогда грибами отравишься. Местные предложат - отказываться некрасиво. А вертолет, которым тебя в больницу повезут, по дороге сломается. И ка-ак ахнет!…
Бамс!
Марвин хлопнул ладонью по столу.
На лице его появилось странное выражение - не то удивления, не то обиды. Голова его сначала наклонилась к плечу, а затем упала, ударившись лбом о стол. Я еще подумал, хорошо, что тарелку с креветками убрал, а то бы точно в нее угодил. В воцарившейся вдруг мертвой тишине сочно чмокнула, ударившись о стол, тяжелая, темная, жирная капля. За ней еще… еще… Я, как завороженный, не мог оторвать взгляд от темной струйки, вытекающей из-за левого уха Марвина, сбегающей по щеке и большими каплями падающей на стол.
– Мне жаль…
Я медленно поднял взгляд.
За спиной мертвого Марвина стоял официант с прижатым к животу круглым подносом. Из-под белой, накрахмаленной салфетки, переброшенной через левую руку, высовывался край пистолетного глушителя - черный металлический цилиндр.
– Мне жаль, - повторил негромко официант.
– Но он оказался не в меру болтлив. Я предупреждал его, что не стоит увлекаться уиновыми инъекциями, особенно перед важной встречей.
Странно, но, видя направленный на меня ствол, я не испытывал страха. Мне только было несколько не по себе. Как, позвонив по телефону малознакомому человеку и услыхав голос в трубке, начинаешь сомневаться, правильно ли набрал номер, и, вместо того чтобы представиться, начинаешь подыскивать извинения.
– Зачем вы убили Марвина?
Официант быстро глянул на простреленный затылок любителя креветочных голов, как будто хотел убедиться в том, что дело сделано хорошо.
– Это был не Марвин.
– Кто же тогда?
– Маврин. Павел Геннадьевич Маврин.
– Так зачем вы прострелили ему голову?
– А вот это, Петр Леонидович, - лукаво прищурился официант, - вам знать не полагается.
– Ну, здорово, - удрученно кивнул я.
– Вы подходите, убиваете моего собеседника, а я даже не могу узнать, в чем его вина.
– Вы неверно формулируете. Маврин ни в чем не виноват. Во всяком случае, сам он не чувствовал за собой никакой вины… Я так думаю… Понимаете, Петр Леонидович, для того чтобы убить человека, вовсе не обязательно считать его в чем-то виноватым.
– Только не говорите, что вы с ним были друзьями. Официант снова, на этот раз оценивающе, посмотрел на мертвеца.
– Нет, - едва заметно качнул головой он.
– Друзьями мы с ним не были. Я впервые его сегодня увидел.
– Этот Марвин… Или, если хотите, Маврин давал мне странные советы…
– Не более странные, чем те, что дает вам майор Ворный.
– Вот!
– я щелкнул пальцами и направил указательный на официанта.
– Именно об этом я и хочу поговорить.
– Нет-нет, - официант, будто вдруг испугавшись чего-то, быстро-быстро затряс головой.
– Об этом мы говорить не станем… Мав-рин уже сказал вам все, что требовалось. И даже больше.
– Но я ничего не понял.
– От вас, Петр Леонидович, требуется не понимание, а исполнение. Строгое и неукоснительное выполнение полученных директив.
– Маврин сказал, что в Облонске меня убьют.
– Точно, - кивнул официант.
– Но сейчас вы грозите мне пистолетом.
– Такова жизнь, Петр Леонидович.
– И что вы от меня хотите?
– Чтобы вы отказались от поездки в Облонск.
– Хорошо, откажусь. Я могу идти?
– Как-то неискренне вы это сказали, Петр Леонидович, - официант с сомнением поджал губы.
– А как можно быть искренним под дулом пистолета?
– Я должен быть уверен, что вы не поедете в Облонск.
– И что же я должен сделать, чтобы вы мне поверили?
– Даже и не знаю… - официант в задумчивости постучал глушителем по краю подноса.
– Может быть, вам для этого нужно умереть?
– Не уверен, что это хорошая мысль.
– Я тоже… Но другой у меня нет.
– Давайте подумаем вместе.
– Хорошо… У нас пока еще есть время.
Я машинально достал из кармана часы, щелкнул крышкой, взглянул на циферблат.
– Начнем?
– я посмотрел на официанта как можно дружелюбнее. Он коротко кивнул.
– Может быть, расскажете мне о себе?
– Зачем?
– насторожился официант.
– Хотя бы назовите свое имя… Должен же я к вам как-то обращаться.
– Называйте меня Исмаил.
– Исмаил… - я оценивающе посмотрел на официанта. Коротко остриженные светло-русые волосы, круглое лицо, голубые глаза, нос пуговкой, подбородок с ямочкой… Нет, на Исмаила он определенно не походил.
– Хорошо, пусть будет Исмаил. Чем вы занимаетесь, Ис-маил?
– По-моему, вас сейчас не это должно интересовать, Петр Леонидович.
– Верно, - согласился я.
– Вы уверены, что в Облонске меня убьют?