Возвращение
Шрифт:
Здесь, в больнице, он, конечно, собрал всю возможную информацию: подшивки старых газет, протоколы судебных заседаний, магнитофонные записи совещаний и детальные отчеты Мюнстера.
Интересно, а выглядит ли все это точно так же, как здесь, там, в реальной жизни?
Еще один хороший вопрос.
– Давайте лучше пройдем в кафе, – прошептал Давид Куперман, выпроваживая Юнга за дверь.
Теперь, когда они сидели в дальнем углу
– Я не хочу впутывать в это жену, – объяснил Куперман. – Она очень чувствительна и не в курсе тех событий.
Юнг кивнул и протянул ему через стол пачку сигарет.
– Спасибо, нет. Я бросил. Это тоже заслуга жены, – добавил он с извиняющейся улыбкой.
Юнг закурил.
– Вы можете не волноваться, – заверил он. – Мы просто опрашиваем в рабочем порядке всех, кто может что-то сообщить. Вы, наверное, читали в газетах, что Леопольда Верхавена убили?
– Да. – Куперман кивнул и уставился в чашку.
– Значит, вы некоторое время встречались с Беатрис Холден в Ульминге. Когда это было? В конце пятидесятых?
Куперман вздохнул. Весь его вид говорил о том, что если этот лощеный, респектабельный мужчина и жалел о чем-то в своей жизни, то это как раз о той несчастливой связи в далекой молодости.
– В тысяча девятьсот пятьдесят восьмом. Мы познакомились в декабре пятьдесят седьмого и через пару месяцев стали вместе жить. Она как раз забеременела… да, и потом мы жили вместе до февраля следующего года. Ребенок был не от меня.
– Вот как? – Юнг попытался, насколько мог, изобразить удивление.
– У нас… у нее родилась дочь, Кристина, в августе пятьдесят восьмого, но настоящим отцом оказался другой мужчина.
– Когда вы об этом узнали?
– Когда девочке исполнилось пять месяцев. Отец ребенка зашел в гости, а когда ушел, Беатрис мне все рассказала.
– Вот черт! – вырвалось у Юнга. – Простите. Я понимаю, что для вас это было не особенно приятно.
– Не особенно, – согласился Куперман. – Даже совсем неприятно. Я ушел от нее в тот же вечер.
– В тот же вечер?
– Да. Сложил в сумку кое-какие вещи, сел в поезд и уехал. – Он замолчал.
Юнг тоже некоторое время молчал. «Куда? – подумал он. – Хотя это совсем не важно».
– Ваша дочь… – начал было он. – Я имел в виду ее дочь… Должно быть, вам было непросто оставить ребенка, которого вы считали своим?
Но Куперман не ответил Только сжал зубы и уставился в стол.
– У вас были какие-нибудь подозрения?
Он покачал головой:
– Нет, хотя, конечно, мне следовало бы их иметь. Но я был молодым и неопытным… Вот так вот.
– Вы с ней потом встречались? Уже после этого?
– Нет.
– И с Кристиной тоже?
– Я виделся с ней в Каустине. После убийства. Всего лишь раз. Ей было четыре года, и жила она у бабушки… у матери Беатрис. Она никогда не слышала обо мне, я имею в виду мать, так что особого смысла в этом посещении не было.
– Понимаю, – сказал Юнг. – А отец… настоящий отец то есть? Вы что-нибудь о нем знаете?
Куперман снова покачал головой:
– Он ушел, так сказать, в море. Я никогда его не видел с того раза.
– А Беатрис с ним встречалась после того, как вы от нее ушли?
– А я откуда знаю?
«Да, действительно, – подумал Юнг, когда уже распрощался с Давидом Куперманом. – Если даже полиция не смогла разыскать Клауса Фрице за тридцать лет, то было бы странно, если бы это удалось сделать его несчастному, поверженному сопернику».
Роот нажал на кнопку звонка, и дверь распахнулась так резко, что он едва успел отскочить. Арнольд Яренс, без сомнения, его ждал.
– Господин Яренс?
– Проходите.
Арнольд Яренс был высокого роста и плотного телосложения. Рооту показалось, что выглядит он по меньшей мере лет на десять моложе своих шестидесяти пяти лет. Или ему было только шестьдесят? Да не так уж это и важно, – решил Роот и сел на указанное место у кухонного стола.
– Ну что ж, – начал Яренс. – Как я понимаю, на повестке дня опять Верхавен. И госпожа Холден.
– Так точно, – ответил Роот. – Вы слышали, что произошло?
– Да, прочитал в газетах. – Яренс кивнул в сторону угла, где они лежали горой. Роот заметил, что там были и «Неуве блатт» и «Телеграаф».
– К сожалению, – продолжил Роот, – должен признаться, мы ищем несколько вслепую… поэтому и опрашиваем всех, кто мог быть хоть как-то связан с первым или вторым делом.
– Понимаю. – Яренс налил кофе. – Сахар?
– Три ложки, – ответил Роот.
– Три?
– Я сказал «три»? Я имел в виду полторы.
Яренс усмехнулся:
– У меня много сахара. Если хотите три ложки – пожалуйста.
– Спасибо. Знаете, мне не хочется быть многословным, поэтому давайте сразу к делу. Значит, вы были соседями с Верхавеном… Кстати, когда вы оттуда переехали?
– В восемьдесят пятом, – ответил Яренс. – Нам было некому оставить землю, и, чем работать на износ, мы решили перебраться на старости лет в город. Все-таки как-никак, а разница есть.
– Ваша жена?..
– Умерла два года назад.
– Простите. Ну да вернемся к делу. Я хотел попросить вас рассказать в первую очередь о том, что вы думаете об этой паре, Леопольде Верхавене и Беатрис Холден. Должно быть, вы кое-что замечали, и она ведь к вам приходила ночью незадолго до убийства, это так?