Возвращение
Шрифт:
– Вот оно что…
Мюнстер углубился в чтение газеты, а Рейнхарт закурил свою трубку.
Хиллер постучал и вошел в кабинет. Де Брис и Роот подняли головы от рапортов, которые писали.
– По поводу происшествия в Берензей… – Начальник полиции почесал подбородок. – Нам нужно что-то изучить подробнее?
– Скорее всего, нет, – ответил де Брис. – Чистой воды несчастный случай. Они там сами со всем этим справятся.
– Ну что ж, я просто хотел удостовериться. Можете продолжать
«Я бы тоже не прочь», – подумал де Брис и переглянулся с Роотом.
– Ты слышал о телефонных звонках? – спросил Роот, когда дверь за начальником закрылась.
– Нет. О каких звонках?
– Два анонимных звонка из Каустина. Вроде разные люди, мужчина и женщина, как сказал Краузе.
Де Брис посмотрел в потолок и покусал ручку:
– И что они сказали?
– Примерно одно и то же. Что этот Яренс каким-то образом причастен к убийствам Верхавена. У них такое чувство, но они не хотели говорить об этом раньше. Во всяком случае, так они сказали.
Де Брис задумался.
– Черт побери, – сказал он. – Значит, теперь он понес наказание?
– Может, и так. Хотя это наверняка просто пара выскочек, которые хотят стать известными. В любом случае, это не то, на что нужно обратить внимание.
Несколько секунд они молчали. Потом де Брис пожал плечами:
– Да, в конце концов, дело закрыто, если я правильно понял. Странная история… По крайней мере, я так считаю. Но у нас и так дел невпроворот.
– Я бы даже сказал – по горло, – подтвердил Роот.
– Можно присоединиться? – спросил Малер, садясь на свободное место за столиком кафе. – Кстати, почему ты здесь?
– Потому что мне так хочется, – объяснил Ван Вейтерен. – Я на больничном, а погода стоит неплохая. Мне нравится смотреть, как люди крутятся как белки в колесе… К тому же у меня есть что почитать.
Малер кивнул, узнав книгу:
– Она не очень подходит для чтения на солнце, как мне кажется. – Он осмотрел площадь и подозвал официантку: – Два темных, пожалуйста.
– Благодарю, – отозвался Ван Вейтерен.
Они дождались пива, чокнулись и откинулись на спинки стульев.
– Как всё прошло? – спросил Малер.
– О чем ты?
– Не притворяйся. В конце концов, я тебя и пивом угостил, и книжку подарил.
Ван Вейтерен сделал глоток:
– Ну что ж. Всё кончено, и это так.
– Так что, он под конец не выдержал давления?
Комиссар не сразу ответил:
– Точно. Более поэтично это не передать.
Часть XIII
19 июня 1994-го
На кладбище в Каустине росли липы, ясени и конский каштан, и их мощные корни не раз давали повод выругаться смотрителю кладбища Мертенсу, когда он орудовал лопатой. Однако в этот летний день он, как и другие стоящие вокруг открытой семейной могилы, думал как раз наоборот. Он радовался той густой тени, которую отбрасывала пышная крона деревьев и благодаря которой они могли находиться в некоторой прохладе во время незатейливого обряда погребения.
Если бы они стояли под палящим солнцем, можно было не сомневаться, что не обошлось бы без обморока.
Их было всего шестеро, если уж быть точным. Трое из них работали здесь: сам Мертенс, органист Вольф и пастор Кретше. Остальные – госпожа Хугстра, пожилая сестра Верхавена (ей и самой уже недолго оставалось), и двое полицейских из Маардама, они приезжали месяц назад, всё что-то вынюхивали, но, естественно, ничего не нашли.
Вот и всё. Леопольд Верхавен предан земле. Или хотя бы большая его часть, конечно же никто не смог найти недостающие части тела. Если они когда-нибудь обнаружатся, их можно будет и потом подхоронить… Иногда вообще непонятно, чем, собственно, занимается полиция. И за что они получают зарплату.
Но с этим тоже ничего не поделаешь. Не спрашивать же их об этом сейчас. Он ждал, когда Кретше наконец закончит, чтобы засыпать могилу землей и пойти домой смотреть по телевизору футбол.
Пастор говорил о неисповедимости путей Господних. О всеобъемлющей Божественной любви и милости. О всепрощении.
Ну да, о чем еще ему говорить? Мертенс вздохнул и незаметно прислонился к стволу ясеня. Закрыл глаза и почувствовал слабое дуновение ветерка, почти совсем незаметное и вовсе не дающее прохлады. Он представил себе, как сидит перед телевизором и держит в руке большой запотевший стакан холодного пива.
«Все там будем», – подумал он и попытался вспомнить, откуда происходит это выражение. Скорее всего, из Библии; в его повседневной работе нетрудно нахвататься таких вещей.
Он открыл глаза и начал рассматривать присутствующих. Госпожа Хугстра надела вуаль, у нее был скорбный вид, но она не проронила ни слезинки. Кретше читал как обычно. Вольф тоже стоял в полусне. Полицейский постарше сильно потел и то и дело вытирал лицо мятым платком. У того, что помоложе, был задумчивый вид. Интересно, о чем он думает?
Не удивлюсь, если за это им тоже платят. Подумать только!
– …и во веки веков. Аминь! – произнес священник, и на этом всё кончилось.
«Спи спокойно, Леопольд Верхавен», – подумал Мертенс и начал искать глазами лопату.
– Я тут кое о чем подумал, – сказал Мюнстер, когда они уже стояли у машин.
– И о чем же?
– Ну, во-первых, конечно, о том, как комиссар смог догадаться, что это он, то есть Яренс.
– Хм… – пробурчал Ван Вейтерен. – Естественно, по пандусу для инвалидной коляски в доме Шермаков. И та женщина с палкой в тюрьме. Ассоциация возникла не сразу, но все же связь чувствовалась. Как будто звякнул звоночек…