Возвращение
Шрифт:
Васильевка, куда мы направлялись, была, в отличие от Привета, достаточно хорошо населена. Навскидку могу вспомнить минимум пять больших общин-группировок и десять семей Измененных. Чем они занимаются? Да я вас умоляю, чем можно заниматься в Районе? Тем же, чем и рейдеры. Многое им здесь по барабану, к примеру туман, который сразу убивает нормального человека, — вот они и пользуются, собирают артефакты. Потом продают их по отработанным каналам, и по ним же получают то, что в Радостном не отыщешь днем с огнем — постоянно необходимое оружие, боеприпасы и амуницию с экипировкой, хотя, опять же, комбинезоны здесь редко кто носит. Обходятся собственными свойствами, толстошкурые.
Неплохой доход местным приносит деятельность, связанная с выращиванием и производством
Нет, вы не подумайте, что мы все из себя благородные и никогда не приторговывали местным «самосадом», к примеру. Было дело, толкал сам со Сдобным, когда не на чем больше было заработать. Но одно дело — продавать Марию, которая дочь Хуана, и совершенно другое — заниматься «красным», стопроцентное привыкание к которому начинается с первой дозы. А умирают от его применения спустя всего лишь полгода. А мне, в бытность мою обычным подростком, хватило наблюдений за теми, кто был мне близок и убивал сам себя обычным «герычем». Ненавижу наркотики и тех, кто ими занимается, потому и поступал так, как и многие товарищи по реагированию.
Измененные, живущие здесь, выращивают целые плантации конопли, которую подвергают циклу обработки, после чего отправляют покупателю. Это основной заработок трех общин и нескольких семей. Все они входят в группу, во главе которой стоит один из местных патриархов, Бабка Матрена. Корявое, изломанное некогда Волной страшилище непонятного возраста, жестокая и беспощадная, с живым компьютером и калькулятором в голове. Скорее всего, именно она была тем самым местным, кто «торчит» Сдобному за оказанную услугу. Это напрягало, если честно, так как прикинуть все плюсы и минусы эта мадам могла легко. А в подчинении у нее около тридцати гавриков, хорошо вооруженных и боевитых до неприличия, между прочим. Не самые сильные противники, так как все-таки здесь стараются не лить много крови «своих» и опыта маловато. И соблюдают нейтралитет, не нарываясь зря на приходящих из-за Черты, но все же. Так что держать нам уши навостренными еще ой-ой сколько.
Чугун неожиданно зашевелился и застонал, да так бодро, что мы еле удержали носилки в руках. Сто с лишним килограммов живого веса — это вам не шутки. Но удержать удержали, и то хорошо. В себя он не пришел, и, чуть постояв, дожидаясь, пока бродяга успокоится, мы двинулись дальше.
Пугающее зрелище… я про то, что вокруг. Город, который умер и воскрес, наполнившись каким-то странным подобием жизни после смерти. Дома, большая часть которых давно и упорно разрушается, приходя в полную негодность. Поваленные заборы из досок и профилированного листа, краска давным-давно сошла и висит теперь лохмотьями. Асфальт, разорванный на куски прорастающими упорными побегами, раскрошившийся там, где поработали солнце, температура и осадки, петляющий еле заметной тропой. Запахи, которые здесь в основном от перегноя, разлагающихся туш и тел, застоявшейся воды и прочей столь же приятной мерзости. Стаи местных вездесущих ворон, седлающих редкие провода линий электропередачи, не поваленных на землю временем. Живность непонятного вида, которая здесь очень активна и которой очень много. Крысы, недопески, хорьки-переростки, бррр… всякой твари по паре. Умершие сады и огороды, на которых разрослись такие джунгли, что и заходить-то боязно. И это все у вас перед глазами, и когда видишь в первый раз, впечатление — я в компьютерной игре. В страшной,
— Впереди движение, приготовились. — Голос Скопы в наушниках сразу вернул в действительность. — Пять объектов, прямоходящие, если судить по параметрам.
Ну, здрасьте, приехали… Двинуться к ближайшему укрытию быстро и грациозно не удалось, проделали мы это как танцующие танго бегемоты или какие другие слонопотамы. А как еще, учитывая, кого несли?
Кузов давно сгнившей «вазовской» модели совсем древнего типа, «Приоры» или «Калины», оказался вполне даже неплохим укрытием, особенно в отсутствие альтернативы. Осторожно положили носилки, а сами залегли в густых зарослях борщевника и псевдоамброзии, которые давали ощущение «страус воткнул голову в песок». Что поделаешь с собственной психологией, когда нервы на пределе? Да ничего.
Скопа осталась чуть впереди, скрывшись за одиноко торчащим столбом с железкой наверху, к которой, скорее всего, когда-то крепился фонарь. Мы ждали, понимая, что сейчас может решиться многое. Кто мог идти навстречу, не откликаясь на «свой-чужой», как не местные? И контакт нам хотя бы примерно сможет показать, чего теперь придется ожидать в течение всего нашего пути к цели.
Из-за поворота показались приближающиеся фигуры. Я поднял автомат, наведя на них прицел, пальцем прижал сенсор приближения, пытаясь рассмотреть тех, кто шел к нам.
Местные, и если память не изменяет, а она вроде как у меня молодая и не пропитая, то знать их хотя бы шапочно должен. Ну, точно, парняги из карательного эскадрона той самой Матрены, о которой думал совсем недавно. По именам и не знал, обходился лишь прозвищами.
Дылда, высокая и худющая хренотень ростом далеко за два метра. Если бы у него мышечная масса соответствовала росту, то я мог запросто признать его самым страшным сукиным сыном в окрестностях. А так — просто очень высокий и худой, весь какой-то нескладный уродец с малюсенькой головой, на которой хорошо выделялся только нос, как-то смешно смотрящийся на крохотном полудетском личике. Но считать его слабым противником ни за что бы не стал. Вооруженный странным местным гибридом автомата системы Никонова, подствольного гранатомета и как-то примастряченного сбоку автоматического дробовика, он шел первым. Да-да, Измененные любят сами мастерить на досуге всякие смешные штуковины из имеющегося в наличии оружия. А некоторые подобные самоделки еще и нормально функционируют.
Страшная рожа, или просто Рожа. О, это вообще восхитительный экземпляр. Низенький, плотный, похожий на колобка, переевшего стероидов. Ткань ветровки оливкового цвета, явно приобретенной у каптера братских войск незалежного Казакстана, туго натягивалась во многих местах, где выпирали глыбы совсем нечеловеческих мышц. Он тащил на плече удобнейший «Миними», каким-то чудом оказавшийся в Радостном, и всем своим видом доказывал, что он мужик крутой и тертый. Но даже если бы не было буржуинского пулемета, то хватило бы одной его рожи. Уж на что Кефир страшный и отталкивающий, но этот урод может переплюнуть его на раз-два.
Лицо, вздувшееся буграми и валиками мясистых наростов, покрытых редкими волосками, вдобавок украшенное шрамами. Маленькие глазенки злобно смотрят из-под безбровых козырьков над ними. Впавший нос с вывернутыми ноздрями и толстые губы, из-за которых виднеются самые кончики нескольких острых зубов. Специально, может, подтачивает? Хрен их, местных, разберешь, они тут с ума сходят быстро и непринужденно.
И еще трое, которые так явно ничем не выделялись, и вся эта гоп-компания очень бодро трюхала в нашу сторону, никуда не сворачивая. Смысла прятаться не было, так как в руках одного из них был такой весьма необходимый и умный прибор, как детектор движения универсальный широкого радиуса действия, или «движняк», как его называли в наших кругах. Штука хорошая, хотя и дорогая до невозможности. Но те, у кого он имелся, зачастую оказывались в большом выигрыше по сравнению с теми, у кого его не было. И хорошо, что в шлем Скопы в лаборатории Грека когда-то вмонтировали нечто подобное.