Возвращение
Шрифт:
И настоящий зоопарк. Вернее, переездной цирк шапито, кунсткамера чудовищных образцов созданий, только казавшихся неживыми. И убеждаться в этом приходилось таким образом, что цена была непомерно высокой. Человеческая кровь и жизнь, может ли что-то быть дороже?
Они проходили все глубже и глубже в сердце Ковчега, стараясь увидеть и понять как можно больше, извлечь то, что позволит хотя бы ориентировочно определить: что это? Успехи? Были успехи, как же им не быть? Первое открытие капсулы с криогеном, развеявшимся легкой дымкой, показало то, что внутри. Самый первый псевдоживой артефакт, уничтоженный выстрелами из «никоновых» в упор. И первые два черных мешка, отправленных сначала в лабораторию на предварительные исследования и впоследствии вывезенные в столицу. А секрет криогенной
Кое-что смогли вытащить из Ковчега технари, которые самозабвенно копались в тех узлах, которые, как казалось, «Радостный-55» позволил им открыть. Именно позволил, а не они сами смогли проникнуть внутрь его сложных систем управления и коммуникаций. Да так оно и было, как понял Точинов спустя всего несколько дней после Волны, именно так. Им просто разрешили попытаться сделать что-то, что поспособствовало началу запуска дополнительной системы жизнеобеспечения и, самое важное, системы безопасности.
А как еще можно было назвать неожиданно проявившуюся активность безумного коктейля из газообразного вещества, смешанного с биологически активными компонентами, превращавшего все в радиусе десятков и сотен квадратных километров в пустыню, наполненную теми, кто мог только убивать, защищая все подходы к нему? Появившиеся прямо из ниоткуда странные аномалии, прозванные «ловушками» и служащие практически живыми капаканами для тех, кто пытался проникнуть в Район?
Много странностей, еще больше догадок и предположений. Версии о том, что Ковчег пришел из далекого космоса, о том, что параллельные миры есть, и доказательство вот оно, прямо перед ними. Но какие из них были правильными и верными? Так до сих и непонятно, даже сейчас, спустя столько лет. А сама катастрофа, названная Волной? Точинов нахмурился, вспоминая короткие записи, которые камеры слежения передавали через ГЛОНАСС с периодичностью один раз в двадцать минут. За час до Волны — проход Гробового с парой подчиненных к одному из дальних уровней Ковчега. То, что было сделано им в нарушение всех инструкций, то есть вход в абсолютно неизвестный сектор после самопроизвольного открытия отсека, без извещения службы безопасности. Выход его обратно, безвольной куклой направившегося в сторону помещения дежурной смены, расстрел безопасников и отключение системы оповещения. И резкий выброс той самой взвеси, что входила в состав Волны. И появление нескольких странных фигур, прошедших по коридорам Ковчега и вернувшихся обратно, в тот отсек, из которого вышел управляемый кукловодами Гробовой. И загадка. Которая так до сих пор и не разрешилась…
Ну не верил, не верил Точинов, материалист полностью, до мозга костей, в то, что прилетели к нам зеленые человечки, чтобы устроить аннигиляцию. Не было в этом никакой логики… не было. Зато была зеленоватая громада, острым ребром выпирающая наружу, город и его жители, и не погибшие, и не бывшие живыми.
— Вкусно пахнет… — Точинов вздрогнул, приходя в себя. Черные глаза смотрели на него, не моргая. — Угостите?
— Конечно. — Профессор встал, взял с прибитой к стене полки кружку. Налил уже успевшего остыть кофе. Протянул Измененному. — Пожалуйста…
— Вот спасибо… — Танат сел. Одним мягким и плавным движением, таким странным и недоступным для обычного человека. — Думаете о чем-то?
— Думаю… — Точинов закурил очередную, не пойми какую по счету, сигарету. — А что еще делать?
— Верно. — Измененный сел удобнее, прихлебнул кофе. — О Ковчеге?
— Точно. Заметно, что ли?
— А чего тут замечать? Сидим и ждем рейдеров, которые
Точинов смотрел на довольно ухмыляющегося Таната, смотревшего на него своими непроницаемыми глазами. Осмысливал и понимал, что тот прав. Все его мысли читались очень и очень просто, легко и ясно.
— А сами вы что думаете насчет Ковчега? — спросил он.
— Надо делать свое дело, — пожал плечами Танат. — Просто необходимо, иначе сами понимаете, что может произойти. И все…
Точинов молча кивнул, соглашаясь. Надо, надо, это ясно как божий день. Именно это и привело его сюда, заставив наплевать на многое из того, что представлялось таким постоянным и незыблемым. И сейчас оставалось, кажется, совсем немного. Просто дождаться рейдеров, которые могут позволить им сделать все именно так, как необходимо. Только бы дождаться…
Танат неожиданно выпрямился, как будто прислушиваясь к чему-то, что слышал только он. Рванул с места к двери, ведущей в катакомбы. Точинов дернулся было за ним, но остановился. Рейдеры, лежавшие на кроватях, оставить их одних? Нет, исключено.
Ждать пришлось недолго. Здоровяк Барин ввалился в бункер, практически неся на себе Казака. Танат поддерживал его сбоку, стараясь не дать завалиться в сторону. Точинов оказался рядом, подхватывая рейдера, чей комбинезон спереди был густо пропитан кровью. Помог аккуратно положить его на койку, оттащил в сторону содранную напарником Казака амуницию и оружие. Измененный и Барин уже распарывали и стаскивали с рейдера комбинезон, стараясь сделать перевязку так, чтобы не дать ему впасть в беспамятство от потери крови. Точинов смотрел на все это и понимал, что казавшееся таким близким решение проблем отодвинулось очень далеко.
Барин подтвердил все эти опасения рассказом, после того как Казака, предварительно вколов ему целый бульон из анестетиков, анальгетиков и глюкозы, оставили приходить в себя. Контейнер ушел прямо из рук группы, и приходилось надеяться лишь на то, что бросившиеся в погоню смогут достать его.
— Дела, делишки… — Танат хмыкнул. — Ну что, профессор, готовы пойти в рейд, а?
— А что предлагаете? — Точинов посмотрел на него.
— Да все просто… — Измененный помолчал. — Идти к точке рандеву, полностью полагаясь только на то, что наши товарищи придут туда же и не с пустыми руками. Больше мне вариантов не видится. А там… по ситуации. Ох и надеюсь на то, что ситуация у нас будет выгодная. Выходим сразу, как рассветет, часа через два. Вот вам, Точинов, и очередной жизненный опыт, правда, не знаю — надо ли оно вам. Собирайтесь, путь у нас не простой будет, это точно.
Собираться… да, надо собираться. То, что Барин не пойдет с ними дальше, — ясно и так. Он останется здесь, с друзьями и напарниками, которым необходим покой и возможность хотя бы немного отлежаться. Лучше всех дело обстояло с Котом, он уже пришел в себя и делал попытки балагурить и трындеть с любым слушающим его. Неуемная натура, как с первого взгляда определил Точинов. Веселый и неугомонный рейдер, у которого едва успели «прихватиться» лохмотья кожи и мяса после разрыва гранаты. И, вполне возможно, он даже смог бы отправиться с ними, но почему-то профессору этого не хотелось. В позиционной войне Котенок был хорош, но вот в разведку с ним точно не стоило идти.
Остальные были хуже. Чугун снова провалился в лихорадочное забытье. Температуру можно было определить безо всякого термометра, просто присмотревшись к цвету лица и прислушавшись к неровному тяжелому дыханию. Сокол был мрачен и постоянно пытался встать и пройтись. Сил хватало ненадолго, и спустя пару минут рейдер приземлялся обратно на койку и мрачнел еще больше. А теперь к этому инвалидному отряду присоединился и мощный Казак, лежавший колодой, с туго перебинтованной грудью. Танат втолковывал Барину, как надо менять повязки, что применять и какие из антибиотиков использовать обязательно. Правильно, слишком нехорошие ранения у ребят.