Возвращенный оккультизм, или Повесть о тонкой семерке
Шрифт:
На уровне анахата-аджна для человека преображается философия и становятся живыми и одухотворенными связи между различными реальностями, но выразить их в виде отчетливой системы он пока не в состоянии — это достигается лишь на уровне аджны. Однако в личном общении с партнером, который настроен на него, этот человек может проявить удивительную проницательность и обнаружить связи, о которых его партнер и не подозревает; при этом человек может иногда пользоваться различными эзотерическими понятиями, но они всегда возникают у него по существу, когда чувствуется, что по-другому сказать нельзя. Вообще это уровень, когда эзотерика как учение о скрытых от непосредственного взгляда законах и связях высветляется во внутреннем мире. Этот человек впервые получает настоящее представление о предметах, изучаемых в оккультизме, а до того он в лучшем случае владел их структурой. Так, космонавт, поднимающийся на ракете, отличается от студента, изучающего устройство двигателя и системы стабилизаторов. Подплан покажет род философского или эзотерического учения, существенно постигаемого человеком: муладхара — жизнь непосредственно перед и после смерти; свадхистхана — эзотерика секса; манипура — скрытые структурные связи, раджа йога; анахата — бхакти-йога (любовь как способ восприятия мира); вишудха — эзотерика формы; аджна — единство мира; сахасрара — единство человека и мира.
На этом уровне человек растворяется в пространственной любви — она идет к нему отовсюду и во всех направлениях; это то "единение во Христе", к которому призывают проповедники и которое в манипурном обществе людей, сосредоточенных на выковывании инструментов для достижения конкретных целей, звучит крайне неубедительно или вообще лицемерно. Истина этого уровня не завоевывается, а в некоторый момент открывается человеку, сумевшему раскрыть свое сердце навстречу миру, несмотря на упорное сопротивление тонкой семерки и атаки крокодила соответствующего тела, который может истерзать его до самых чакр.
Описывать экстазы святых — неблагодарное занятие, и автор всеми силами старается избегать этой темы, тем более что медитативные подъемы всегда очень индивидуальны, и кроме того, свои для каждого времени и народа. Поэтому в тех случаях, когда об этом заходит речь, автор никогда не претендует на полноту описания, но скорее пытается дать некоторые штрихи, по которым читатель, имеющий похожий опыт, может понять, о чем, собственно, идет речь.
Блаженство физической анахаты-сахасрары человек может ощутить, сливаясь обнаженным телом с горячим песком пляжа (манипурный подплан), чистым снегом зимы (муладхарный подплан) или в объятиях любимой жены (свадхистханный подплан) — в какой-то момент у него пропадает чувство индивидуального тела, которое растворяется в окружающем пространстве, исполненном любви (эти ощущения часто вовсе лишены религиозного оттенка, т. к. атманическое тело может при этом быть пассивным).
Подпланы: аджна — блаженный пророк; сахасрара — человек, про которого окружающие с полной уверенностью говорят: "Ну, этот не от мира сего", хотя если бы "сей мир" был бы к нему повнимательнее, он мог бы многое про себя понять и увидеть, где ему остро не хватает любви, терпимости и смирения.
По идее этот уровень следовало бы описывать стихами (или вытанцовывать); автор, однако, пощадит читателя, привыкшего к прозаической форме изложения материала.
На вишудхе пространство являет человеку свою форму. Это можно пояснить следующим примером на физическом плане: если пространственная любовь выражается в силе тяготения (гравитационное поле), и человек анахаты ощущает его, не видя его источников, то выходя на уровень вишудхи, он видит распределение пространственных масс, создающих гравитацию, и теперь ему понятно, почему в одной точке пространства его тянет в одну сторону, а в другой — в другую. Поэтому человек (физической) анахаты иногда способен к левитации, но когда и в каком диапазоне он может летать, он заранее сказать не может — его полеты происходят как бы по приглашению невидимых (но ощутимых) для него сил пространства. Человек же (физической) вишудхи уже видит источники гравитационных сил и летает, гораздо более уверенно огибая фонарные столбы и линии электропередач.
Переход от анахаты к вишудхе это всегда огромное открытие: человеку становятся отчетливо видны источники пространственной любви, которая казалась чем-то неуловимым, благословением, идущем ниоткуда. Теперь же выясняется, что очень даже "откуда", и более того, человеку понятно, как меняя пространственные формы, добиться желаемого сорта и разновидности благодати, которая на языке вишудхи обычно называется красотой. Таким образом, не совсем правильно говорить, что форма красива: она излучает некоторую энергию, которая, вплетаясь в прочую энергетику окружающего пространства, создает более или менее гармоничный эффект; как говорится, смотрится или не смотрится. Это хорошо видно не только на физическом плане (хороший костюм требует соответствующих ботинок и возражает против небритости), но и каузальном: красивый поступок, совершенный в неподходящей обстановке, бросает сильную тень на его автора и может резко усугубить и без того тяжелую ситуацию.
Вибрации формы выше вибраций любви, и прозрение любви гораздо труднее прозрения благодати. Это, однако, не всегда очевидно человеку манипуры (да и анахаты), который может путать форму и структуру, ошибаясь ровно на две чакры. Структура — это схема, план, чертеж; форма — то, что изображено на картине, портрете. Оценивая произведение искусства, например, роман, человек манипуры-вишудхи обратит внимание на структуру повествования (вступление, основная сюжетная линия и ее разветвления, лирические отступления и т. д.), и его положительная оценка прозвучит, например, так: "Сильная вещь". Человек анахаты-вишудхи, конечно, краем глаза отметит структурные и жанровые особенности, но искать будет чего-то невыразимое словами, некое ощущение между строк, и, найдя его, останется в состоянии немого восхищения. Однако сами строки, их энергия и вдохновение, понятны только мастеру-писателю, находящемуся на уровне вишудхи, умеющему найти слова и синтаксические конструкции, которые свяжут их в магический ряд. Писатель-романист творит на буддхиальном плане; казалось бы, обычному художнику-графику, имеющему дело с физическим пространством, легче — однако это вовсе не так. От структуры физического пространства (того, что называется пропорциями, перспективой и т. д.) — до его форм расстояние — те же две чакры, и их приходится проходить с большим трудом. Настоящий художник отличается от истинного любителя живописи тем, что первый видит пространственные формы в самом пространстве, а второй — на рисунке, сделанном первым (естественно, формы на картине гораздо более энергетичны, чем в жизни, и оттого лучше видны). Однако прозрение пространственных форм и овладение искусством их компоновки идет постепенно, требует длительной школы и на разных телах означает совсем разные вещи.
Развитие вишудхи физического тела дает хорошую координацию движений, ловкость, гибкость, умение обогнуть угол стола, не врезавшись в него на повороте. Человек физической вишудхи чувствует пространственные формы своим телом, и его движения воспринимаются как совершенный танец. То же, кстати говоря, относится и к его внутренним органам, мышцам, нервам, связкам, чьи движения пока не стали объектом эстетического восприятия, но исключительно по недостатку средств наблюдения. Традиционная медитация на физической вишудхе — классический балет, но у профессиональных балерин и танцовщиков все же очень узкий спектр движений по сравнению с потенциальными возможностями физического тела, кроме того, обычный балет это танец на пустой сцене, заполненный только музыкой, которая, конечно, оформляет пространство и ведет в нем танцовщика, но это все несравнимо по красоте с естественным танцем, производимым физическим телом в пределах пространства, изобилующего различными функциональными предметами, например, танец официанта или домохозяйки с пылесосом — но такого рода постановки еще только начинают входить в моду и осваиваться.
При переходе на этот уровень у человека происходит сильный шок — оказывается, смысл жизни не в восприятии любви пространства и растворении в ней, что так замечательно получается на анахате-сахасраре, а в тяжелой сосредоточенной работе по совершенствованию пространственных форм. Процесс вишудхи-муладхары — создание форм, обеспечивающих сохранение данного пространства.
Физическая вишудха-муладхара — танец-поединок мастера карате; подплан покажет стиль: муладхара — контактное карате, свадхистхана — бой с безукоризненной защитой, манипура — применением дополнительного оружия (нунчаки и др.), а также включающее работу с досками, кирпичами и т. д., анахата — в ненападающем стиле, вишудха — с особой акцентуацией безукоризненных движений, оттачиваемых десятилетиями (ловля мухи в полете двумя пальцами руки), аджна — с использованием различных техник, также со многими противниками, <сахасрара> — боевое карате в среде, т. е. где придется: на улице, в комнате, под дулом пистолета и т. д.
Эфирная вишудха-муладхара — то, что демонстрируют хатха-йоги, в совершенстве владеющие эфирной защитой физического тела, позволяющей им без вреда для него есть стекло, пить яды, ходить по углям и т. д.
Астральная вишудха-муладхара — искусство великого трагического актера, а также эмоционально настроенного писателя, пишущего о войне, смерти и т. п.
Ментальная вишудха-муладхара — хорошие, но не комплексные модели гибели или разрушения, а также безопасности, причем не обязательно человека, а, например, металлов или инженерных сооружений (математические модели по расчету прочности материалов); разделы математики, занимающиеся особыми точками, бифуркацией и т. п.
Каузальная вишудха-муладхара: это может быть блестящий полководец, видящий формы каузального потока и умеющий точно определить оптимальное время и место сражения, а также диспозицию воинских частей. В мирное время этот человек незаменим в кризисных ситуациях, чреватых кровопролитием (муладхарный подплан может дать блестящего врача "скорой помощи"), но не слишком комплексного характера: последние могут потребовать человека аджны-муладхары. Вообще каузальная вишудха это блестящее умение жить, но этому искусству (по неясным автору причинам) в школах не учат и на сцену его адептов, по крайней мере, в качестве положительных героев, не выпускают.